Глажу его спину, цепляюсь за лопатки. Продолжаем целоваться, упиваясь вкусом друг друга.

Голова кружится, не хватает воздуха, но я не могу от него оторваться.

Развожу бёдра шире. Спина скользит по двери выше и у меня получается обхватить Мира ногами. Стонем одновременно. Теперь его член, запакованный в джинсы, давит мне прямо на клитор создавая идеальное трение и вышибая из моих глаз звёзды.

Платье задралось вверх, и ладонь Мирона тут же ложится на тонкий капрон колготок. Лапает везде, куда может дотянуться.

Сжимает ягодицу до боли. Трогает под грудью. Безошибочно находит под таканью твердые пики сосков и перекатывает между большим и указательным пальцами.

— Мирон… Мирон… — шепчу между поцелуями.

— Всё. Харе. Лина. Поиграли, — с этими словами он сдёргивает моё платье вниз и опускает голову.

— Боже…

Он ласкает мои соски. То втягивая в себя и прикусывая, то лижет, играя с ними языком по очереди: то с одной грудью, то с другой, — и я готова кончить лишь от одной этой умелой ласки.

За дверью слышатся чужие голоса. У меня в ушах стоит такой шум от грохота собственного сердца, что я не могу разобрать ни слова. Лишь начинаю толкать Мирона и тянуть за волосы, чтобы отстранился. Пришёл в себя. Закончил эту пытку обоюдную пытку.

Я не могу кончить, когда за дверью целая толпа народу!

Или… могу?

Раздаётся щелчок: Мирон прокрутил крохотный замочек в дверной ручке.

— Если хочешь, кричи в меня. Хочу услышать, как ты кончаешь, — шепчет мне на ухо и прикусывает мочку. — Только для меня…

Снова впечатывается в мои губы. Больно ударяюсь затылком о дверь.

Мирон чуть отстраняется, просовывая свою ладонь между нами, и давит мне на лобок. Меня выгибает от одного этого прикосновения. Я мычу ему в губы, стараясь увернуться и не дать парню пролезть ко мне в трусы!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Всё… хватит… Остановись, Мир, прошу… — бормочу еле слышно. — У меня месячные.

Надеюсь, это его отрезвит. Но, вместо того чтобы дать по тормозам и отдёрнуть руку, Гейден тянет на себя резинку моих колготок и трусиков и касается голой кожи.

— По хер.

Мирон касается моего самого чувствительного места, совершенно небрезгливо. Пытливо всматривается в мое лицо. Ресницы дрожат, по рукам гуляют мурашки. Тянусь к нему сама. Прижимаюсь голой чувствительно грудью и трусь о его футболку. Чувствую, как под тонкой тканью, перекатываются и каменеют его мышцы.

— Я не шучу.

— Я тоже, — говорит Гейден и впивается зубами в мою губу. — Мне всё нравится. Забей.

Он скользит по моим нижним губам и касается верёвочки от тампона. Немного тянет на себя, продолжая смотреть на меня и считывать реакции. Тянет еще чуть-чуть и нажав пальцем вставляет тампон назад.

— Прекрати…— умоляю его.

— Неа. Тебе же нравится, да, моя девочка? — произносит ласково, и повторяет свое грязное действие, растягивая губы в знакомой нахальной улыбке.

Он меня мучает. Издевается… И упивается этим. Как он может трогать меня так непрично?

А мне…мне…нравится… Хнычу, двигая бедрами…

Не понимаю, как можно чувствовать за раз там много всего. Кажется, меня скоро разорвет от огромного спектра эмоций. Стыд, возбуждение, ужас, адреналин. Это опять агония. Ещё немного, и меня перекинет через черту, отключит разум.

Мирон прижимает пальцы к клитору и с силой надавливает, выбивая из меня новую порцию пошлых стонов, которые тонут у него во рту.

Широко распахиваю глаза, узнавая в шуме голосов за дверью Сашин… и Викин.

Мир смотрит прямо на меня. Его чёрные зрачки расширены от возбуждения, грудь тяжело вздымается, пальцы ритмично двигаются.

Бёдра начинают подрагивать. Боже… мой оргазм, он так близко…

Голоса за спиной становятся всё отчетливее. Кто-то смеётся.

— Давай. Улетай, — велит Мир, ритмично поглаживая мой клитор, не давая забыть о том, где я сейчас и кто правит моим телом и разумом. — Давай, Ангелина. Скажи…

— Что?

— Имя моё.

— Ми-рон, — произношу на выдохе и, закатив глаза, начинаю содрогаться всем телом, сжимая чужую руку у себя между ног.

Мир остервенело набрасывается на мои губы, впитывая стоны. Словно тоже кайфует от этого. Трётся о мой язык своим, когда я трусь о его пальцы.

Расслабленно повисаю на его руках, утыкаясь лбом в плечо.

Мир рвано дышит и коротко вжимается губами в мой висок. Меня простреливает от этой неприкрытой нежности с головы до ног.

И тут же накрывает волной ужаса. В дверь стучат.

19

— Вика, блин, я сейчас обоссусь, а у тебя здесь дверь заклинило! — противный голос Марики отрезвляюще стучит по перепонкам.

— Пройди к родакам, там тоже есть толчок, — Вика звучит плаксиво, но я сейчас не в состоянии ей посочувствовать.

Вцепившись в плечи Мирона, стараюсь не шевелиться, не выдать нашего присутствия здесь. Получается с трудом, потому что я дышу так, словно взбиралась на Эльбрус и страдаю от кислородного голодания. Голова кружится, легкие жжёт, а по шее бежит струйка пота.

Я голая по пояс. Прижимаюсь к Мирону, который продолжает сжимать меня в своих руках и давить эрекцией на пульсирующую плоть. Он не удовлетворен и, кажется, чертовски зол из-за того, что нам помешали.

Глажу его спину, стараясь расслабить, и не хочу от него отлипать. Нельзя его провоцировать. Еще этот дурацкий стук! Кто-то непрестанно барабанит в дверное полотно у меня за спиной. Чувствую, как тело Мирона напрягается сильнее. Уха касается его тяжелый, почти мученический стон, когда он вынимает руку из моих трусиков и аккуратно опускает мои ноги на пол.

Я продолжаю за него держаться. После оглушительного оргазма всё тело ватное и мягкое, как пластилин.

— Мирон… — зову тихо-тихо, чтобы мог услышать только он.