— Контора. Все очень серьезно, Славик, у ментов только самая общая информация. Я тряхнул всех наших ручных, никто ничего конкретного не знает. Знают, что тебя ищут не только здесь, но и по всей Европе по делу Ройбаха. И все.

— Ройбаха? А Ройбах тут при чем?

— Вот и я спрашиваю, при чем тут Ройбах, Славик? Зачем тебе был нужен этот международный жмур?

— Какой жмур, Андрюха, ты что, меня не знаешь? Я этого Ройбаха пальцем не трогал.

— А кто, Славик? Я бы на их месте тоже ни минуты не сомневался. Кто еще?

— Я не знаю, Сазон, но эта мокруха не моя. Тебя-то зачем мне разводить? Да, дамочку взяли, никто не спорит. Но она целая и сухая, сбежала, мать ее. А больше за мной ничего нет. Да и дамочку на меня им не повесить. Крыжень не расколется, он кремень, ты же знаешь.

— Ну-ну, хорошо, ежели так. — В голосе Сазонова явно слышалось сомнение. — Но зачем-то они за тобой гоняются по всей Европе? Я думаю, Ройбах на тебе висит, и пока он висит, тебе надо сидеть тихо и не высовываться.

— Да зачем мне его мочить? Ну ты сам подумай. Сабли у него нет. Да если бы и была, зачем мочить-то?

— А ты уверен, что сабли у него не было?

— А чего мне гадать? Ребята их с вокзала вели. Весь их разговор в машине записан. Не было у него сабли. У него сумочка меньше портфеля была, и у второго не больше. Блин, за чужую мокруху я еще не чалился. Какая сволочь мне это устроила? Ты вот что, постарайся получить побольше информации по этому делу, а я тут пошерстю по своим каналам.

— Лады. Только ты сиди не высовывайся, а то и себя спалишь, и меня. Меня из-за яхты уже прессуют, еле отбиваюсь.

— Ну извини, времени не было что-то лучшее придумать.

— «Времени не было», — передразнил друга Сазонов. — Когда времени нет, хотя бы мозги должны быть. А что по сабле?

— У француза она. Ребята его провели от Пскова. Он ее вынес из пограничного санатория.

— Да ну, что-то не верится.

— Точно, Андрей. Там дед видел, как он что-то в сумку прятал. Длинное с ручкой. Что еще? Ясно, сабля.

— Ну, дай бог, чтоб так оно и было. И что ты собираешься делать? Смотри, на тебе уже один их жмурик повис.

— Ну, где один, там и два, — засмеялся Корень. — Не вибрируй. Ты ж знаешь, я не по мокрому делу. Слушай, Андрей, мне нужны концы на таможне, на бутовской.

— Резко ты тему меняешь, братан.

— Тема та же. Этот француз гребаный собирает багаж. Ящики таскает к себе на квартиру. Значит, груз собирается посылать. А посольство свои грузы отправляет через бутовскую.

— Ты что же, думаешь, он саблю отправит грузом?

— А как? У него другого выхода нет. Он же ее через регистрацию не попрет. А тут дипломатический груз. И Ройбах в дело его взял только из-за этого. И потом, чего это он вдруг груз начал собирать именно сейчас? Я в совпадения не верю. В общем, мне концы нужны на таможне надежные.

— Ну и как ты себе это представляешь? Кто же пойдет на ограбление дипломатического груза?

— А никакого ограбления не будет.

— Как это? А что будет?

— А будет хулиганство без причинения материального ущерба. Ты прикинь, ящики вскрываются и изымается сабля. Все остальное не трогают. Ну и что будет заявлять Перье? Саблю Чингизидов? Которая на половину Эрмитажа тянет?

— Ну, я не знаю, надо подумать.

— Я тебе что, Сазон, шлюха, которая надбавку просит? Ты забыл, чья это тема была? Тебе напомнить? Я напомню.

— Не кипятись, будут тебе концы. Завтра позвони.

— Ну, это другой разговор. Только звонить тебе я не буду. Завтра к тебе мой человек подойдет в японском ресторане. Ты же там завтра обедаешь?

— А ты откуда знаешь?

— Не важно. Ему дашь концы.

— Что-то ты активничаешь не в меру, Славик. Ты не забыл, что ты в розыске? Сгоришь тут вместе с твоим человеком.

— Не волнуйся, у меня все чисто. Ты же знаешь, я не наслежу.

— Так-то оно так, но ты бы все равно поберегся, Корень, ты сейчас как лошадь на картине. Отовсюду видать. Бывай.

* * *

За неделю до приезда Ройбаха Доминик Перье подал прошение о длительном отпуске за свой счет. Доминик был на хорошем счету, и руководство посольства просьбу удовлетворило, тем более что, как следовало из прошения, Перье собирался использовать отпуск для осуществления своих матримониальных планов. Проще говоря, Доминик решил жениться. Он упаковал свои вещи для отправки их дипломатическим грузом. У него была довольно приличная библиотека русской литературы, которую он уже давно хотел переправить в свой дом под Брюсселем. Отправка груза должна была состояться в следующий вторник, а на среду у Перье был уже билет на утренний рейс в Брюссель.

В пятницу утром Розума разбудил звонок Старостина.

— Алексей, нужно срочно встретиться.

— Что-то интересное нарыли? — спросил Розум сонным голосом.

— Скулодробительное. Тебе понравится. Срочно приезжай. Через час я со своими оперативниками жду тебя в кабинете.

Через сорок минут небритый Розум входил в кабинет Старостина. Тот сиял, как золотой дублон.

— Садись, Алексей, — пригласил полковник. — Это старший опергруппы майор Замятин.

Розум кивнул.

— Давай, Коля, докладывай, — приказал Старостин и откинулся на спинку кресла.

— С конца прошлой недели наша группа работает по гастролеру, зарезанному в Томске, — начал майор. — Удалось установить личность убитого. Калинин Павел Егорович, 1965 года рождения, три судимости. Все — разбойные нападения. Кличка — Пашка Солдат. Ходит под Лешим. Леший, Леонидов Алексей Иннокентьевич, вор в законе, имеет бизнес в Томске, Юрге и Новосибирске. Постоянно проживает в Томске. Мы запросили на него информацию и выяснили, что Леонидов привлекался по обвинению в вымогательстве в 1994 году в Москве, куда он приехал с бригадой с целью получения денег со своего земляка Степанова Игоря Александровича, который к тому времени уже полтора года, как перебрался в Москву.

Степанов к этому времени перевел весь свой бизнес из Томска в столицу и справедливо полагал, что ничего не должен своей бывшей крыше на родине. Тем более что его уже больше года крышевали измайловские. Однако томские имели свой взгляд на вещи. В результате несовпадения взглядов бизнесмен прямо в своем офисе был пристегнут наручниками к батарее центрального отопления. При этом представители томской стороны периодически подходили к уважаемому бизнесмену и били его в живот ногами, обутыми в тяжелые зимние ботинки.

— Он нам должен, — объяснили томские наряду милиции, прибывшему по вызову охраны.

— А-а, ну тогда сами разберетесь? — облегченно вздохнул старший наряда.