Михаил сел на место водителя и опять потянулся к ней. Чмокнул в щеку.

— Я до сих пор не могу поверить, — признался он. — Ты мне казалась такой недосягаемой. Я все время боялся, что ты укажешь мне на дверь.

— Иными словами, я тебя разочаровала?

Сима была уязвлена. Когда мужчина не думает, что сказать, а говорит, что в голову придет, имеешь возможность услышать то, что тебе не понравится.

— Что ты! — Он схватил ее руку и поцеловал, словно поклялся. — Ты меня очаровала. Я раньше читал в романах, что от поцелуя может закружиться голова, и очень над этим потешался. Оказывается, действительно может.

Непонятно, что ею двигало. Михаил сказал: поехали, — она собралась и поехала. Насколько Володькой командовала, настолько здесь вдруг сделалась мягкой, как пластилин: лепи, Мишенька, все, что захочешь. Сказать, что она вдруг влюбилась? Нет, но теперь они как будто поменялись с ним местами. Он играл на дудочке, она под звуки этой музыки танцевала на хвосте…

По дороге они заехали в магазин «24 часа», Михаил что-то покупал, временами спрашивая:

— Ты это любишь?

Сима скользила взглядом по упаковке и кивала. Он складывал пакеты в тележку, так что в конце концов покупок оказалось на три тысячи рублей, и Михаил не моргнув глазом заплатил. А Сима так же отстраненно подумала: «Не жадный».

Его квартира выглядела чистой и опрятной, как-то не по-мужски. По крайней мере не соответствовала стереотипу квартиры одинокого мужчины, до сих пор в ее мозгу бытовавшему.

Но это промелькнуло как-то вторым планом, потому что, бросив на пол пакеты, он стал ее целовать и, снимая с нее нарядную кофточку с кружевами, уронил ее на пол, и Сима босой ногой отметила приятную тонкость натурального хлопка. «Хорошо, что я ее купила!» Она тоже помогла ему расстегивать пуговицы на рубашке, а потом дала привести себя к большой кровати…

— Я всегда мечтал иметь такую, — как сквозь туман услышала она, опускаясь на упругий матрас. Он еще что-то говорил. — Ах да, — белье я сегодня поменял. Как чувствовал.

У Симы было три мужа. Так получалось, что она переходила из одного брака в другой почти без задержки. По документам между вторым разводом и третьим браком у нее был всего один день, и что же? Теперь выясняется, что ничего у нее не было. Просто кто-то взял, да и зачеркнул ее прежние опыты, чтобы она могла начать сначала, с чистого листа. По крайней мере в сексе.

Она утонула в море нежности. И уже не хотелось ей размышлять, почему прежде она ничего такого не ощущала, почему сердце стало биться у нее совсем в другом месте и почему золотой дождь перед глазами рассыпается тысячами искр, каждая из которых составляет фейерверк нового необычного наслаждения.

— Почему я не знала, что так бывает? — шептала она. — Почему я прежде ничего такого не чувствовала?

— Потому что никто не любил тебя так, как я, — сказал он ей на ухо.

И она опять протянула к нему руки, чтобы забыть обо всем в его объятиях. Михаил знал, что в сексе неординарен. Хорошо, хоть в этом он был уверен, потому если и попытался ее очаровать, то только постелью. В остальном, наверное, как он считал, не было необходимости делать особых усилий. После интима он некоторое время лежал, прижимая ее к себе. Потом чмокал в макушку и говорил:

— Спи.

Сам при этом мгновенно засыпал.

В первую ночь Сима долго лежала без сна. Ей хотелось поговорить с ним о своих ощущениях. И даже о своих планах на будущее. Неужели у него не было никаких планов? Он хотел иметь ее в будущем или думал только использовать, и все?

Наутро, когда они сидели у него на кухне и пили кофе, Михаил сказал ей как о давно решенном:

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я стану тебе помогать? Материально. Ведь это не будет обидой, как будто я плачу тебе за секс. Глупо, правда, думать так о близком человеке?

Может, он вообще не умеет говорить о чувствах? Такой вот сухарь.

Он вроде незаметно сунул ей в сумочку деньги, и потом на работе она увидела — не при нем же их считать и рассматривать! — пятьсот долларов. Наверное, он и в самом деле хорошо получал.

Нет, ей не было обидно, но стало как-то неуютно. Когда ей давал деньги Володька, это выглядело как само собой разумеющееся, ведь они жили вместе. Как бы семьей.

И как бы Михаил ни объяснял, что это его помощь, все равно почти с самого начала Сима стала ощущать себя содержанкой. Деньги — что, одинаковые бумажки с разными банковскими номерами. Все дело в том, кто и как тебе их дает.

На работе в обеденный перерыв она не пошла в столовую, а взяла себе булочку, нагрела чай в электрическом чайнике и села одна, подумать. Как ни странно, о том, как ей с ним себя вести.

Он не думал о том, что Сима оставляет детей дома, а просто говорил: «Я за тобой заеду». И заезжал.

Она с большой неохотой оставалась у него ночевать. Ведь у нее был свой дом и дети, и получалось, что она оставляет свой дом ради секса с чужим мужчиной! Вот что ее смущало: она так и не стала считать Михаила своим мужчиной.

Но и кроме этого ей все равно многого не хватало. То ли все произошло слишком быстро…

На самом деле у нее получился киношный пример американской любви: встретились и стали заниматься любовью, что в ее представления об этой самой любви никак не вписывалось. Ей не хватило предварительного ухаживания, узнавания. Это походило на теорию ее первого мужа, который всегда говорил:

— Мужчине и женщине нужно знакомиться одним способом: через постель.

Можно было бы говорить о прелести постепенного узнавания, но у нее с Михаилом получилось наоборот: они как будто сразу все друг о друге поняли. По крайней мере в постели говорить им было не о чем, а к страсти, в конце концов, можно просто привыкнуть.

Но даже не в этом было дело. Она никак не могла расслабиться с Михаилом чисто психологически. Почему-то все время ждала от него какого-то неприятного для себя поступка. И дождалась.

Все произошло из-за такой ерунды, которой она и не придала никакого значения.

Утром они сидели у Михаила на кухне и разговаривали. Так, обо всякой ерунде. Он пошутил, Сима расхохоталась, неловко взмахнула рукой и опрокинула чашку с чаем ему на джинсы. Обычные домашние джинсы, правда, чистые, как и все белье у него.

— Прости, — сказала Сима с раскаянием.

Но не успела она подняться, чтобы взять тряпку, как почувствовала словно резкий ожог на щеке. И даже не сразу сообразила: Михаил ее ударил! Дал ей пощечину!

Она даже задохнулась от осознания того, что считала позором и кошмаром наяву. До этого момента ни один мужчина в жизни не поднимал на нее руку. Симу вообще никто никогда не бил!

В запале она бросилась к своей сумке, чтобы тут же уйти из его квартиры, но не тут-то было.

— Ты куда? — спросил Михаил зловеще, цепко хватая ее за локоть.