Нурдфельда не было — он в таких мероприятиях никогда не участвовал. Причину не называл, но говорили, что комиссар не хотел оставлять свою больную жену.

Пароход, пыхтя, шел по реке мимо кранов, доков и пришвартовавшихся судов.

Нильсу повезло. Вообще-то все билеты были зарезервированы уже давно, но кто-то не смог поехать. Гуннарссон пел, чокался кофейными кружками и болтал с женами коллег. Одна из них попыталась пригласить его на танец на крохотном пятачке у оркестра, напомнив ему, что они с ним танцевали когда-то на праздновании Рождества. Вполне возможно. Но теперь Нильс вежливо отказался.

Он не чувствовал особого веселья. Он вообще был не способен развеселиться в праздничной обстановке — и считал это своим изъяном. Почему ему не дано расслабляться так, как могут его коллеги? Но ему не хотелось прослыть занудой, и потому он позволил уговорить себя присоединиться к поездке.

Вежливо улыбаясь, Нильс слушал интересную историю, одновременно бросая взгляды в окно, чтобы сориентироваться, где они находятся, и тем самым понять, сколько еще пройдет времени, прежде чем пароход повернет домой. Но было уже темно, и из освещенного салона ничего толком не было видно.

Нильс вышел на палубу. Воздух был по-осеннему резок. Над островом Хисинген висела платиново-белая луна, почти совсем круглая — не хватало лишь маленького кусочка с краю. Так что и в самом деле получился «Круиз при Луне», хотя полицейские, сидевшие в салоне, похоже, не слишком этим интересовались. У поручней по левому борту стояли несколько молодых констеблей, курили и хвастались своими победами на любовном фронте. Нильс перешел на другую сторону. Они уже дошли до Красного камня, и судно начало делать большую дугу, чтобы лечь на возвратный курс.

Гуннарссон стоял, глядя вниз на темную, быстро текущую мимо воду, на которой, словно разлившаяся краска, плясал свет нарядного корабельного освещения. На границе этой игры света вдруг возникла тень. Она оказалась гребной лодкой, идущей курсом к южному берегу реки.

Когда расстояние между ними стало ничтожно малым, Нильс смог заглянуть в гребную лодку. Одновременно посмотрел наверх и гребец, чье лицо осветили пароходные лампы. Нильс узнал его. Это был паренек, возивший его в поселение подбирал.

В следующее мгновение лодка, пронесшись мимо, осталась за кормой. Но Нильс все еще мог различить в темноте ее контуры. Судя по всему, она двигалась по направлению к бывшей верфи Варвет-Кюстен.

Конечно, это было их — подбирал — время суток. Но неужели они заплывают так далеко в устье реки? Большинство судов вставали намного ближе. На какую добычу они могли рассчитывать среди мусорных куч Варвет-Кюстен?

Внезапно в голову ему пришла одна мысль. Он пошел к капитанской рубке и спросил:

— Вы не могли бы высадить меня у Майнаббе? Я живу в районе Майорна, и оттуда мне было бы поближе к дому.

Это было почти правдой. Он жил в районе Мастхюггет.

— У нас была договоренность, чтобы я высадил всех в Лилла-Буммен, где вы взошли на борт. Здесь вам не такси, — проворчал капитан, не отрывая взгляда от ветрового стекла.

— Знаю, капитан, но я плоховато себя чувствую…

Капитан хмыкнул.

— Перегнитесь через борт, если вас тошнит.

Нильс быстро кивнул, издал неприятный горловой звук и прижал руку ко рту. Капитан с беспокойством взглянул на него.

— Отправляйтесь на палубу! Не хватало еще, чтобы вас тут вытошнило! — рявкнул он, резко поворачивая штурвал. — Ладно, ладно, я остановлюсь в Майнаббе, будь по-вашему…

Они обогнули мыс и подошли к причалу по другую сторону горы. Оказалось, что в этой части города живут несколько полицейских и что они тоже охотно сошли бы здесь.

Нильс стоял на причале, пока пароход отчаливал. Коллеги уже удалились в сторону улицы Карла Юхана, смеясь и напевая. Он подождал, пока они уйдут подальше, а затем двинулся через мыс, отделявший причал Майнаббе от заброшенной старой верфи. Территорию окружал ржавый забор из металлической сетки, но Нильс, часто бывавший здесь по рабочим делам, знал, что в нем полно дыр, и без проблем проник внутрь.

Некогда верфь Варвет-Кюстен была гордостью Гётеборга — здесь строили огромные деревянные парусники. Но когда мореплаватели перебрались на железные суда, процветанию верфи наступил конец, ибо владельцы не захотели переходить на новый материал. По иронии судьбы, теперь верфь стала чем-то вроде кладбища стальных чудищ. Огромные остовы кораблей лежали там, ржавея, — и разворовывались, лишаясь всего, что еще можно было использовать.

Однако полностью безжизненной верфь не была. Здесь ремонтировали рыбачьи суда и паромы, здесь стояли лесные склады и небольшие мастерские, а длинные полосатые пристани использовались как причалы живущими по соседству владельцами небольших лодок. И все же было в Варвет-Кюстен что-то печальное и даже мрачное, как это часто бывает с пространствами, предназначенными для других целей.

Значит, вот куда направлялся парнишка-подбирала на своей лодчонке… Что он искал в этом нагромождении металлического лома и гниющего мусора? Внутри некоторых построек наверняка осталось что-то ценное, но подбиралы не имели привычки взламывать и воровать. Насколько было известно Нильсу, они придерживались правила брать только то, что плавает в воде.

Лунный свет отражался на водной глади между свайными лачугами. Пахло смолой, ржавчиной и морской водой. В западной части территории, в темноте, возвышались старые остовы кораблей, похожие на скелеты гигантских морских животных, выброшенных на берег.

Гуннарссон осторожно пошел вдоль причалов, стараясь не наступать на прогнившие доски. Мир дерева и воды не сильно отличается от поселения подбирал; тут паренек должен чувствовать себя как дома.

И тут Нильс увидел лодчонку. Осторожно приблизился. Парень лежал, съежившись комком на дне, и спал, накрывшись брезентом. Бедняга, он греб, должно быть, мили полторы…

Со стороны воды послышался звук приближающейся моторной лодки. Парень тут же проснулся. Нильс спрятался между стенами двух построек; проем здесь был шириной в две соединявших здания доски. Сквозь щель между ними ему была видна поблескивавшая вода.

Продолговатый гоночный катер с погашенными огнями зашел между выдававшимися вперед лодочными причалами. Скорость была сброшена, катер исчез из поля зрения за лачугами, а затем снова появился в маленьком бассейне, где ждал парнишка в своей лодчонке. Второй раз за вечер Нильс увидел эту лодку — и в таком месте, где меньше всего ожидал ее увидеть.

Гоночный катер причалил прямо напротив лодчонки паренька. Молодой человек в кепке с козырьком вынес из рубки несколько ящиков. Не говоря ни слова, он передал их с кормы на нос лодчонки, где паренек принял их, положил на дно и накрыл брезентом. Затем подбирала сел на весла и начал быстрыми движениями выгребать из дока. Недолго же он отдыхал…

Но катер остался на месте. Мужчина продолжал выгружать ящики из рубки и складывать их на причале. Затем выбрался сам и принялся заносить их один за другим в ближайшую развалюху. Закончив, завел мотор и отчалил. Покинув док, прибавил скорости и исчез во тьме.