— Оставь Барбару, урод!

Его явно повергло в шок то, как я отшвырнула стул и с грохотом хлопнула дверью. Я шла к выходу большими шагами и чувствовала, как на глазах выступают слезы.

Через неделю на моем сортировочном столе появилась бумага. Увольнение в связи с недостаточной занятостью. Барбара плакала — что-то же можно сделать! Профсоюзы? Я не была членом профсоюза. Письмо протеста? Я рассмеялась и заверила ее, что все будет хорошо.

Я справлюсь. А она меня забудет.

При переходе из подготовительного класса в первый школа предложила Фабиану персональную помощницу, которая будет всегда находиться в классе рядом с ним. Это была жизнерадостная девушка, которая только что окончила гимназию и каждую неделю перекрашивала волосы в новый цвет. Фабиан ничего против нее не имел, но не мог понять, почему помощницу дали ему, ученику с самыми высокими оценками в классе, а не тем, кто действительно нуждался в индивидуальных занятиях.

К счастью, дома у него был Бенгт.

Как только у Фабиана портилось настроение, он шел к Бенгту, а когда возвращался домой, у него снова горели глаза.

— Бенгт сказал, что у него есть внучка Элис, но что я тоже могу называть его дедушкой, если мне хочется.

Меня тогда просто захлестнула волна благодарности. Конечно, это моя вина, что рядом с Фабианом нет взрослого мужчины. Бенгт был идеальным кандидатом на эту роль, лучшего я и представить не могла.

В тот год перед восьмилетием Фабиана Бенгт купил внукам надувной бассейн. Но Фабиан согласился купаться только в теплой воде, и поэтому Бенгт бегал между ванной и бассейном с пластиковым ведром, подливая горячую воду и поддерживая нужную температуру. Когда во дворе появилась его дочь, манерная молодящаяся дамочка, которая, как обычно, привезла Элис, чтобы на время оставить у деда, Фабиан сидел в бассейне в спасательных манжетах и солнечных очках.

— Я тоже хочу купаться, — сказала Элис.

Ее мать с осуждением посмотрела на Бенгта и на меня. Она не скрывала своего отношения к тому, что Бенгт позволяет Фабиану все время находиться у него дома. И видимо, считала, что положить этому конец обязана я, поскольку у ее отца слишком доброе сердце.

— У нас нет с собой купальника, — сказала она Элис. — А на улице всего шестнадцать градусов.

— А в воде тридцать четыре, — сообщил Фабиан, показав на пластиковый термометр.

— Само собой, ты тоже искупаешься, — сказал Бенгт, взъерошив волосы Элис.

Девочка дрожала, раздеваясь догола и складывая одежду на траве. Мать бросила на нее недовольный взгляд и быстро обняла Бенгта:

— Слушай, мне надо бежать. У меня процедура через десять минут. Я имею в виду лечебную процедуру для ногтей.

Бенгт помахал ей рукой, а дети уже брызгались и плескались вдвоем в бассейне. Я улыбнулась сама себе и пошла домой. Решила, что заслужила бокальчик вина. Меня не было максимум полчаса.

А когда я вернулась, Бенгт сидел на корточках перед Элис и успокаивал ее. Она была завернута в большое полотенце, зубы у нее стучали.

— Что случилось?

Я бросилась к бассейну. Там по-прежнему сидел Фабиан. С опущенной головой и взглядом. Рядом плавали нарукавники, от очков на лице остались красные следы.

— Он ее облапал, — сказал Бенгт.

— Как это?

Фабиан отвернулся от меня.

— Что ты сделал?

Я взяла его за руку и вытащила из бассейна.

— Что ты ей сделал?

— Успокойся! — сказал Бенгт.

— Я хотел всего лишь рассмотреть, — сказал Фабиан. — Я никогда раньше не видел письку.

У меня что-то замкнуло в голове и перевернулось в кишках. Фабиан всхлипывал и шмыгал носом. Я погладила его по голове. Мой мальчик… Но к грусти примешивалось омерзение. Я уже давно приняла то, что Фабиан не такой, как все, и общение с другими людьми дается ему с трудом. Сигналы из окружающего мира он воспринимал не так, как большинство из нас. Но с неуважительным отношением к девочкам я не смирюсь никогда. Он перешел все мыслимые границы. Это, по сути, изнасилование.

— Мне было больно, — сказала Элис.

Бенгт крепко обнимал ее обеими руками.

— Я должен рассказать обо всем ее матери, — сказал он.

— Разумеется.

Я его понимала.

И понимала, какой шум поднимет мать Элис.

До катастрофы

Зима 2016 года

Я шел с урока гимнастики на спортивных снарядах, когда Рон окликнул меня на лестнице:

— Я за вами, идемте, дело касается Фабиана.

Рон с решительным видом направился в зал для музыкальных занятий. Там сидел Фабиан, зажав руки между коленями.

— Вы же его наставник, — буркнул Рон в усы.

— А что произошло?

Фабиан что-то невнятно промямлил.

— Он взял трубу и дунул прямо в ухо однокласснице, — сообщил Рон. — Я пытался объяснить ему, что она могла лишиться слуха.

— Почему ты это сделал? — спросил я.

Фабиан пристально посмотрел на меня и сказал:

— Потому что она плохо пела.

Он меня дурачит? Вид у него, впрочем, был совершенно серьезный.

— Я думаю, нам с Фабианом нужно поговорить с глазу на глаз, — сказал я, и Рон с готовностью собрал свои вещи.

— Рассказывай, — велел я, когда мы остались одни. — Что произошло?

Он вертел руками, держа их у колен.

— Рон сам не слышит ничего.

— Что?

— Мы должны были петь «We shall overcome»[22], но Софи, Тиндра и другие девчонки начали петь «У Фаба член кривой». В конце концов я взял трубу и дунул Софи в ухо.

— А Рон это слышал?

— Трубу — да.

— Мне придется поговорить с ним, — вздохнул я.

— Не надо, — сказал Фабиан. — Проехали.

Я посмотрел на часы, мы опоздали на урок, оба.

— Все равно спасибо, — сказал Фабиан.

Сколько же ему приходится терпеть. Нелегко быть не таким, как все, в замкнутом и однородном социуме вроде Чёпинге.

Я понимал, что Бьянке это не нравится, но был рад, что Фабиан мне доверяет. И это не предполагало никакого дополнительного общения с Жаклин. Фабиан улыбнулся, и я осторожно накрыл его руку своей.

Не надо было этого делать. Он отшвырнул мою руку так, как будто у меня были горящие угли вместо пальцев.

— Не трогайте меня!