Археологам потребовалось немало времени, чтобы установить, что около 535 года н. э. атмосфера Земли в результате некоего катаклизма наполнилась пылью, из-за чего потускнело солнце, а затем наступило столетие катастроф. Никто не знает, что стало причиной этого катаклизма, хотя журналист-археолог Дэвид Киз доказывает в своей книге «Catastrophe» («Катастрофа»), что имело место обильное извержение вулкана в районе Зондского пролива — судя по всему, проснулся Кракатау. Впрочем, падение еще одной кометы также нельзя исключать. Весь мир страдал тогда от чумы и засухи.

Индейцев моче уничтожила великая сушь; мы можем заключить, что племя наска постигла та же судьба, а гигантские изображения, которые можно увидеть только с воздуха, были воззванием к богам с просьбой о дожде.

В книге «Воспоминания о будущем» Эрих фон Дэникен предполагает, разумеется, что линии Наски были проведены пришельцами из космоса. Его гипотеза, по которой длинные прямые линии служили взлетно-посадочными полосами для инопланетных кораблей, не выдерживает критики: кто станет приземляться на неровные камни? Однако в книге «День, когда явились боги» (1997) Дэникен продолжает именовать линии «взлетно-посадочными полосами».

Поскольку мы знаем о великой засухе, ответ на вопрос «почему?» у нас имеется. Остается главный вопрос: как создатели линий, не располагая воздушными шарами, оценивали результат своего труда?

Но, вероятно, они вообще не смотрели на линии с высоты. Им достаточно было масштабировать маленький наброски на песке, используя простые инструменты вроде веревок и палочек.

Самый любопытный объект пустыни Наска — это рисунок обезьяны, которая не водится в пампасах; ее родина — дождевые леса к востоку от перуанских Анд. Дело в том, что в дождевых лесах, как мы увидим, живут шаманы, утверждающие, что они могут выходить из тел с помощью наркотических средств, которые мы назвали бы «психоделическими».

Признаки употребления таких наркотиков — обильное выделение слизи из носа, а также рвота. На черепке из пустыни Наска мы находим изображение человека, страдающего тем и другим. В районе Наска галлюциногенным наркотиком является кактус Сан-Педро.

Этот любопытный факт, упомянутый в телепрограмме Би-би-си «Горизонт», может объяснить, как создателям линий Наски удавалось видеть их с воздуха без космических кораблей или воздушных шаров. Галлюциногены дарят чувство полета, который, как заверяют все шаманы без исключения, позволяет превратиться в огромную птицу и смотреть на землю с высоты.

В своей книге «Shamanism: Archaic Techniques of Ecstasy» («Шаманизм: архаические техники экстаза») румынский ученый Мирча Элиаде упоминает о распространенном мифе, согласно которому шаманы высиживаются исполинской птицей на ветвях Древа Мира, и замечает, что «способность превращаться в птицу — обычное свойство всех шаманов мира»[71]. У шамана есть много помощников из мира зверей, от ягуаров до мышей, ему помогают и его наставляют даже растения.

В книге «От Атлантиды до Сфинкса» я сделал попытку показать, что во главу угла эта традиция ставит отношения шамана с природой. К примеру, книга Ф. Брюса Лэма «Wizard of the Upper Amazon» («Колдун с верховьев Амазонки») повествует о перуанском юноше Мануэле Кордове, которого бразильские индейцы амауака с верховьев Амазонки похитили, чтобы сделать из него шамана. Туземцы (включая Кордову) пили они-сума, «настойку видения», и всю нрчь напролет им являлись одни и те же образы змей, птиц, зверей. «Песнь боа» призвала исполинского боа-констриктора, который скользил по поляне; вслед за ним ползли другие змеи, затем появилось множество птиц, включая гигантского орла, который расправил перед зрителями крылья, сверкнул желтыми глазами и щелкнул клювом. За птицами пришли животные. Кордова объясняет, что помнит о них немного, «поскольку знание не проистекает из моего сознания»[72].

В другой раз после «совместного видения» камышовых котов Кордова вдруг вспомнил о встреченном однажды черном ягуаре, и ягуар немедленно появился, чтобы прошествовать среди трясущихся от страха туземцев. Осознав, что это видение было вызвано Кордовой, они прозвали его «черным ягуаром». В процессе обучения будущий шаман стал контролировать наркотические видения при помощи песнопений (что вновь подтверждает значительную роль музыки).

Кордова говорил, что индейцы амауака загоняют стадо диких свиней в западню, совершая обряд, который включает в себя закапывание в землю свиной головы.

Исследователь из Филадельфии Гарри Б. Райт описал в книге «Witness to Witchcraft» («Свидетель колдовства») «танец леопарда» в Дагомее (Западная Африка): пока голая девушка танцевала под барабанные ритмы и заклинания жреца, туземный спутник Райта спросил у него: «Видишь двух леопардов рядом с ней?»[73] Райт никаких леопардов не видел, однако другие туземцы внимательно следили за их перемещениями. Ближе к середине церемонии троица леопардов вышла из джунглей и пересекла поляну. Райт был уверен в том, что леопарды были настоящие; может быть, их призвали воображаемые леопарды ритуала.

В книге «От Атлантиды до Сфинкса» я цитировал колониального чиновника сэра Артура Гримбла. В своем труде «Pattern of Islands» («Узор островов») он рассказал о том, как наблюдал на островах Гилберта за впавшим в транс шаманом, каким-то образом заставившим десятки морских свиней выброситься на берег, дабы ими полакомились туземцы. Шаман настаивал на том, что дух покинул его тело и пригласил морских свиней на берег.

Рисунки в пещере Кро-Маньон, изображающие шаманов в шкурах бизонов, расценивались как первобытное искусство до тех пор, пока антропологи не установили, что подобные наряды были частью шаманского ритуала, призванного гарантировать успешность охоты. Нашему цивилизованному мышлению трудно принять тот факт, что ритуалы такого рода почти наверняка были действенными. В книге «Dawn behind the Dawn» («Рассвет за рассветом») Джоффри Эш цитирует антрополога Мириам Стархоук

«В изобильной, кишащей зверями тундре маленькие отряды охотников преследовали убегающих северных оленей и огромных бизонов. Охотники были вооружены лишь самым примитивным оружием, однако некоторые племена могли призвать стада к отвесной скале или западне, где животные сознательно приносили себя в жертву и попадались в ловушку. Обладавшие даром шаманы могли настроить свое «я» созвучно духу стада; так они узнавали о пульсирующем ритме, что пронизывает вселенную, о танце двойной спирали, о том, как можно смерчем ворваться в существование — и вырваться из него…»[74]