соображения «о ключах от Босфора в Берлине» основывалось на некоторых других соображениях, оказавшихся впоследствии также ошибочными.

Во-первых, руководители Генерального штаба держались перед Первой мировой войной уже отжившего догматического требования о безусловном сосредоточении максимума сил на главном театре военных действий и строжайшей экономии при выделении сил для второстепенных операций. Причисляя к таковым Босфорскую операцию, они ошибочно полагали, что выделение для нее необходимых десантных войск ослабило бы «без всякой пользы» наши силы на главном театре войны, где для успешной борьбы с таким грозным противником, каким была Германия, ни один батальон не мог бы быть лишним.

Во-вторых, Генеральный штаб не усматривал никакой непосредственной помощи операциям армии на главном театре войны от завладения Босфором, т. е. от обеспечения наших морских сообщений для подвоза боевых припасов из-за границы, ибо, придерживаясь распространенного ошибочного мнения о непродолжительности грядущей войны, считал, что она будет закончена с теми боевыми запасами, которые окажутся в наличии при ее начале.

Вместе с тем после войны с Японией наши сухопутные собратья потеряли доверие к боеспособности флота и, не отдавая себе отчета в последовавшем затем громадном прогрессе его в этом отношении, считали весьма рискованным вверить ему судьбу десантных войск для Босфорской операции.

Но и помимо всех этих ошибочных соображений, нельзя не указать на то, что наш сухопутный Генеральный штаб при недостаточной широте взглядов и при не вполне ясном понимании национально-государственных задач России был всецело во власти «континентальной» идеологии, так что широкие морские проблемы России были ему чужды и на связанные с их решением морские операции он смотрел более чем скептически.

Чтобы иметь полное представление о положении перед войной вопроса о завладении Босфором, необходимо еще знать, как к нему относился государь.

Как известно, в начале царствования императора Николая II безответственная и корыстолюбивая группа лиц внушила ему идею, что вследствие значительных сопротивлений, на которые неизменно наталкивается решение нашей национальной проблемы о проливах, следует искать обеспечения наших морских сообщений с внешним миром не на Черном море, а на Тихом океане. Вследствие этого наша политика в конце прошлого столетия была направлена на Дальний Восток и главное внимание государя было поглощено делами этой дальней нашей окраины.

После катастрофы в войне с Японией и ослабления нашей военной мощи невозможно, конечно, было и думать о решении проблемы проливов, тем более что надвигалась угроза со стороны Германии, борьба с которой требовала сосредоточения против нее всех наших сил. Под влиянием настоятельных требований нашей союзницы Франции о сосредоточении всех сил для борьбы с общим врагом государь принял точку зрения Генерального штаба о том, что «ключи от проливов находятся в Берлине», и утвердил разработанный Главным управлением Генерального штаба план войны с Германией, в котором не было отведено никакого места подготовке к Босфорской операции.

Таким образом, мы вступили в Первую мировую войну со всех точек зрения — политической, общественной, военной и морской — совершенно неподготовленными к завладению проливами, т. е. к решению главной национальной проблемы, от которой, как показало само течение военных действий, зависел исход войны и дальнейшая судьба нашего отечества.

Вскоре после начала военных действий русское правительство, как известно, было вынуждено поставить целью войны решение вопроса о проливах.

Вынеся из переговоров с нашими союзниками по этой проблеме впечатление об их неискренности и наученный опытом более чем странных обстоятельств, при которых Англия тайно от нас предприняла и вела Дарданелльскую операцию, министр иностранных дел С. Д. Сазонов пришел к убеждению о необходимости прочно обеспечить решение этого вопроса фактом beati possidentds (блаженны имущие). Вследствие этого он обратился к Верховному командованию, в компетенцию коего этот вопрос после начала войны перешел, с представлением о необходимости завладеть Босфором, и это требование неоднократно и настойчиво повторял.

Казалось бы, раз правительство с соизволения государя поставило единственной целью войны решение вопроса о проливах, и в частности завладении Босфором, Верховное командование — как бы это ни было для него неожиданным — должно было бы приложить все старания для приведения этого решения в исполнение.

К сожалению, в действительности это оказалось далеко не так. Конечно, флот и все органы его управления, в первую очередь Морское управление штаба Верховного главнокомандующего, с воодушевлением приняли это решение правительства и после неудавшейся попытки осуществить Босфорскую операцию в начале 1915 г. в связи с Дарданелльской операцией приложили все старания к тому, чтобы в кратчайший срок устранить недостатки нашей подготовки для завладения Босфором.

В результате напряженной работы к весне 1916 г. удалось подготовить силы и средства для перевозки за один раз и высадки на занятый неприятелем берег десантного корпуса усиленного состава — до двух с половиной дивизий со всеми обозами и службами. С морской стороны операция для завладения Босфором была подготовлена: мы ожидали лишь назначения десантных войск для ее осуществления.

Но в штабе Верховного главнокомандующего, и в частности в управлении генерал-квартирмейстера, дело обстояло совсем иначе: Генеральный штаб и после заявления правительства, что целью войны является решение вопроса о проливах, продолжал придерживаться той точки зрения, что «ключи от них находятся в Берлине», и, несмотря на выраженное правительством пожелание о завладении Босфором, относился к этому отрицательно.

Весьма показательным в этом отношении является такой случай. Однажды в начале войны, за завтраком в вагоне-ресторане у великого князя Николая Николаевича, мой сослуживец В. В. Яковлев и я, сидя за одним столиком с генерал-квартирмейстером генералом Даниловым, завели с ним разговор о решении вопроса о проливах, на что он нам ответил: «Об этом поговорим, когда будем на Одере», иными словами, после победы над Германией. Этой же точки зрения держался впоследствии и начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Алексеев, считая Босфорскую операцию ненужной затеей, способной лишь отвлечь войска от главного театра войны и тем затруднить эту победу.

Но так как государь был горячим сторонником Босфорской операции, а министр иностранных дел Сазонов на ней настаивал, генерал Алексеев не отвергал ее категорически, но ставил для своего на нее согласия такие, по мнению нас, моряков, необоснованные требования, кои были невыполнимы. Так, он считал, что для исполнения Босфорской операции необходима целая десантная армия силой в три с половиной-четыре корпуса, между тем транспортная флотилия была не в состоянии перевезти в должный срок столь многочисленную армию и обеспечить после высадки ее снабжение.

При определении численности десанта генерал Алексеев исходил из следующих соображений: ближайшее не занятое противником удобное место для высадки войск — устье реки Сакарьи — отстояло к востоку от Босфора на расстоянии четырех-пяти армейских переходов (при полном бездорожье). Так как противник за это время успел