— Я говорю вам, что в этом мире все взаимосвязано. И купленная за золото неправедная сталь вернулась к нанимателям смертью на болотах. Они сделали свой выбор, они понесли страшную, но заслуженную кару. За каждого убитого и сожженного заплачено кровью сполна… И лишь те, кто в последний момент вспомнил о своем короле, кто сложил оружие и воззвал к милости его величества, лишь те сейчас рядом со мною, в кандалах… Люди, сделавшие свой выбор… Пусть с опозданием, но осознавшие, что правосудие едино. И для тех, кто был ими убит. И для них самих, ждущих приговора… Посмотрите на них!.. Посмотрите и подумайте: стоит ли вершить самосуд, забыв про короля и церковь, забыв про богов?..

Сделав пару шагов назад, Йорен развернулся и подошел к патриархам. Пока за его спиною тысячи глаз разглядывали истерзанных кандальников, принц протянул руку и взял свиток с решением церковного совета. Развернув бумагу, быстро пробежал глазами и нахмурился:

— Значит, вы хотите пролить кровь. Не положить конец этому безумию, которое пожаром прошлось по местным землям, а продолжить вакханалию, убивая и подливая масло в костер.

— Они убийцы, сдавшиеся лишь перед лицом смерти! На их руках кровь невинных людей!

— Те, кто резал и сжигал, подняты на пики среди болот! Здесь я вижу перед собою лишь несчастных, молящих о пощаде! И среди опрошенных нет ни одного свидетеля того, что кто-либо из захваченных в плен действительно участвовал в набегах… Отправить их на костер ради собственного величия — глупость!.. И прежде чем предлагать мне это, подумайте и ответьте, где были ваши киргэгмэды и прогусты, настоятели храмов и приходов?! Где они были, когда их паству обрекли на голодную и холодную смерть? Почему не сообщили вам, а вы не сообщили королю? Если бы мы вместе обратили внимание на зарвавшихся богачей, трагедию удалось бы предотвратить… Но кому-то больше нравится принимать дорогие дары от эггендомов, чем в действительности печься о пастве… И теперь вы хотите лишь проявить свое пустое величие, строя храм на чужих костях…

— Мы печемся не только о своем благе! Если люди сочтут, что можно грабить и убивать безнаказанно, все королевство впадет в хаос!

— Не впадет. Потому как виновные получат наказание, и для этого не придется устраивать охоту на ведьм!

— Но мы считаем…

— Вас выслушали, — оборвал старика принц. Вернув свиток обратно, он добавил: — Однако исполнять вам придется волю короля! И я, его голос, выношу другое решение…

Вернувшись к краю помоста, Йорен внимательно посмотрел на замершую толпу. Ветер, терзавший до этого флаги рядом с ратушей, разорвал пелену облаков, и солнечный свет заиграл на мокрых после дождя окнах, на начищенной стали пик и полированных доспехах гвардейцев.

Улыбнувшись столь нежданному подарку, наследник престола жестом указал на солнце и громко заговорил, чеканя фразы:

— Именем короля и по велению богов Слаттера! Дабы закончить кровавые раздоры и вернуть мир на многострадальную землю! Мы повелеваем!..

Слово за словом падало на замершую площадь:

— Лорд Лэксеф по доброму сердцу дарует деньги на восстановление сожженных поместий и деревень! Дабы каждый мог вернуться домой, не скитаясь по лесам, подобно зверю!

Толпа сдержанно выдохнула…

— Тела проклятых Фриддэфом наемников будут брошены в глубине болот, как бешеные собаки… Погибшие из-за своей ошибки селяне будут похоронены на погостах и отпеты, дабы в загробном мире нашли упокоение и прощение…

Площадь ответила радостными криками…

— Король считает, что уничтоженные семьи эггендомов сполна заплатили за жадность своих отцов и мужей. За каждого павшего родственникам будет выплачена компенсация. Кто пожелает, получит деньги для переезда в другое место. Договоры, трактованные превратно и послужившие причиною бедствия, будут переданы королевской канцелярии и проверены. Если мы найдем нарушения, виновные ответят согласно закону!

Последние слова «голоса короля» потерялись в реве толпы. Тщетно пытаясь дождаться тишины, Йорен подал знак, и трубачи снова подняли свои горны. Через некоторое время, дождавшись, пока человеческое море чуть утихнет, принц указал на кандальников и медленно произнес, завершая каждую фразу рубящим жестом ладони:

— Король считает, что сдавшиеся в плен должны осознать тяжесть содеянного. Поэтому я объявляю… Все пятнадцать человек будут восстанавливать вместе с другими работниками сожженные поместья и села. И будут трудиться не покладая рук, пока не отстроят последний сарай, последний забор и загон для скота. Чтобы видели дело рук своих, чтобы помнили о невинно убитых. И чтобы своим трудом оплатили хотя бы часть своего безмерного долга…

Повернувшись к солнцу, «голос короля» всмотрелся в жадно замершие перед ним лица и закончил:

— После того как они закончат, корона признает их свободными и разрешит вернуться домой. Ради мира на наших землях. Ради правосудия… Да будет так!..

Рев тысяч глоток встряхнул небеса. Сейчас, на глазах ошеломленных людей, далекий и недостижимый монарх вернул им веру в высшие силы, веру в справедливость. Застывший на краю помоста мужчина свершил невозможное: сумел дать каждому веру в будущее, веру в великого человека, способного принять любого несчастного, защитить слабого и утешить обиженного. Мужчина в белоснежном плаще с вышитыми золотыми драккарами сотворил сказку, погасив хотя бы на время вражду между соседями, пожалев бедных и вернув деньги богатым. Здесь и сейчас Йорен помирил крестьян и ремесленников, хозяев полей и лесов… Завтра они снова будут насмехаться друг над другом, жить своими обособленными мирками и копить обиды. Но сегодня люди смотрели, как гвардейцы снимают кандалы с осужденных, как ставят их на ноги и каждому вручают в руки по плотницкому топору. Смотрели на слезы в глазах измученных бывших бунтовщиков, смирившихся с судьбою и считавших часы до «очищающего огня». Забыв обо всем, площадь скандировала, надрывая голоса:

— Да здравствует король! Слава королю! Слава!

Поднявшись из кресла, горбун нащупал дорожный плащ, брошенный рядом, и вздохнул:

— Да, Храмовый орден получит отличного командира. Старику Кригэре с ним не сладить… Надо спешно возвращаться, я сделал все, что мог… Господин альдст должен узнать это немедленно… Принц оказался преданным сыном своего отца, хотя и носит рясу… Похоже, нас ждут тяжелые времена…

— Они смеялись над нами, словно над паршивыми пожирателями навоза!

Не желая успокоиться, огромный мужчина метался по жарко натопленной комнате, размахивая руками. Его кривая тень возникала темным пятном то в одном углу, то в другом, кривляясь вслед всполохам огня. Застывший мрачным троллем лорд Дейста лишь хмурился, давая возможность сыну выговориться.

— Я обивал пороги, кормил и поил этих проходимцев, а они лишь шипели нам вслед, лакая дармовую выпивку! Мало того, сам проклятый богослов, чтоб ему подавиться, сам лорд Бьофальгаф кричал мне в лицо, что любит своих лизоблюдов куда больше, чем доброго соседа! Он готов им задницу целовать назло нашей семье, лишь бы досадить побольнее!