Вволю поиздевалась сука Зона над дуралеями, вздумавшими зачать в ней детей. Хотя, если честно, ни о чем они не думали, всего лишь дали волю бушевавшим в крови гормонам…

Но эта проблема решаемая: в конце концов, и новые конечности, и новые внутренние органы медики научились выращивать из стволовых клеток. Вернее, в случае Питера Пэна – лишь теоретически решаемая. Вот если бы он был не ограничен в финансах, если бы на его хвосте не висели правоохранители двух стран, плюс шпионская сеть третьей страны, плюс Интерпол – отчего бы не решить.

Со второй проблемой дела обстоят сложнее. У Мариши и Ани общая нервная система, причем не просто срослись периферийные нервные цепочки, у них один на двоих Y-образный спинной мозг… И вот от этого анатомического казуса светила медицинской науки лишь разводили руками – давно, когда юный Питер Пэн метался по Москве между профессорами, надеясь, что можно все исправить.

Я, Петр, считаю, что исправлять ничего не надо.

И близняшки так считают.

И Учитель.

* * *

Учитель вычислил Маришу и Аню, как астрономы вычислили планету Нептун, – теоретически, по производимым возмущениям.

Я ознакомился лишь с результатами его вычислений. И был шокирован, признаюсь честно. Три пары событий: зачатие близнецов и скачкообразное расширение хармонтской Зоны; их же рождение и возникновение Зоны московской; их первые шаги (встали на ноги малышки по понятым причинам гораздо позже обычных младенцев) и питерский Прорыв. События в каждой паре разделяло около трех недель. Если быть точным – от двадцати трех дней до девятнадцати, по убывающей.

Питер Пэн не возил с собой прилипшие к подошвам семена или споры Зон…

Он возил с собой беременную Горгону, а потом – рожденных ею дочерей.

С точки зрения хронологии картина красивая, не подкопаешься… А вот с геометрией… или с географией… короче, с взаимным расположением новых Зон и малышек Пановых все оказалось не так просто. Никакой закономерности не просматривалось. Учитель заподозрил, что в уравнении не хватает еще одной переменной.

Опуская промежуточные выкладки, перейдем сразу к результату: недостающим звеном оказалась еще одна пара близнецов. Ну да, «Джон» и «Джек». «Попрыгунчики». Не исключено, что именно их наличие в непосредственной близости в момент зачатия привело к тому, что зигота разделилась надвое, – ни у Пэна, ни у Натальи близнецов среди предков не было.

Перед возникновением московской Зоны клинику, где рожала Наталья, и «попрыгунчики» разделяли считаные километры – «Джона» и «Джека» тогда как раз исследовали в Москве, в ЦАЯ.

Перед питерским Прорывом расстояние увеличилось еще больше, до десятков километров. А тот факт, что «попрыгунчики» попали в Питер не сразу по прибытии Пановых, подарил нам пару лет спокойной жизни в Надино…

Иногда я задумываюсь: может, наша маленькая семейная драма стала не первой попыткой, не первым опытом в рамках большого эксперимента?.. Ведь близнецы Хогбенсы, Сэмми-1 и Сэмми-2, были зачаты и родились в Зоне. Но их родители, аномалы из аномалов, не той закалки… хм… люди, чтобы исполнять в чьих-то экспериментах роль морских свинок. Без затей сразу же разлучили близнецов, разрушили едва возникшую мини-«капеллу» невиданной силы… Родились ли братья Сэмми единым существом? Спросить не у кого, была у меня мысль потолковать с Волдырем, однако колонию мутантов-звероидов на Новой Голландии я нашел разоренной и опустевшей.

Итак, возвращаясь от близнецов Хогбенсов к близнецам Пановым: если нанести на карту три точки – эпицентр возникающей Зоны, место нахождения «попрыгунчиков» в тот момент и место жительства Ани с Маришей (в первом случае – едва забеременевшей ими Горгоны), – каждый раз получается одна и та же фигура, хоть и разных размеров: сильно вытянутый равнобедренный треугольник. Такая вот география с геометрией…

Очень скоро близняшкам предстоит еще одно изменение, еще один переход на новый уровень… По словам Учителя – а его предсказания сбываются всегда, – весной следующего года у близняшек случатся первые месячные. Для обычных людей – рановато, хоть и в пределах нормы. Для аномалов же раннее созревание (и, увы, раннее старение) в порядке вещей. Питер Пэн обнаружил, что в трусах у него происходят новые интересные вещи, на двенадцатом году жизни. Горгона созрела еще раньше.

И знаменательный день их жизни станет Великим Днем для всей планеты.

Да, для всей. Теперь процесс пойдет не стихийно, к нему Учитель готовился десять лет, – и новая Зона покроет весь наш шарик и уничтожит само понятие Зон, хоть и не тем способом, о каком мечтал покойный Леденец, гори он в Аду…

* * *

– Елена, что с нашими принцессами? – спросил Учитель.

Одна из стен стала прозрачной – но за ней не открылся вид на берег островка и на озеро. За стеной оказалась комната Елены, воспитательницы моих дочерей. По привычке считаю их своими, хотя… эх… Но слушать ее доклад не хочу. Знаю: случись с принцессами что-то мало-мальски тревожное, весь Рай стоял бы уже на ушах.

В общем, не хочу… А тут и повод как раз подоспел.

Поднимаю руку, привлекая внимание Учителя.

– Да, Петр?

– У меня проблема… Там меня как бы немного убить собрались. – Я кивнул в ту сторону, где, по моему разумению, находилась Старая Ладога. – Разрешите досрочно откланяться?

Он посмотрел в мою сторону, но как бы сквозь меня. И, разумеется, понял, что происходит с оставшимся в обители бренным телом примаса Петра.

– Ох уж эти сектанты… Конечно, отправляйся, Петр. Совсем нет времени собирать тебя по кускам или выращивать новое тело. Кстати, имей в виду: Чистые нам больше не нужны. Они свою роль отыграли и теперь пусть выживают сами. Или погибают сами… на твое усмотрение.

* * *

Подвал. Не под главным зданием обители, под одной из притаившихся на задах хозяйственных построек.

Небольшой подвал, но капитальный, полностью забетонированный. С потолка свисает одинокая яркая лампочка – единственный источник света. Окошечек-отдушин, обычных в таких помещениях, нет. И неспроста – дела, что тут происходят, в случайных свидетелях не нуждаются. В случайных слушателях тоже, так что звукоизоляция здесь, надо полагать, неплохая.

Посреди подвала, как раз под лампочкой, стоит не то стол, не то верстак. Он ярко освещен, углы помещения тонут во мраке. На столе-верстаке распластано обнаженное мужское тело, притянуто к столешнице ременными петлями – кожа ремней толстая, прочная, впятером не порвешь. Мужчин, столпившихся вокруг, как раз пятеро, но они рвать ремни не собираются. Напротив, двое проверяют, насколько надежно зафиксирован клиент, а третий укрепляет на нем электроды-«крокодилы» – один «крокодил» вцепляется в нижнюю губу, второй – в половой орган.

«Крокодилы» большие, рассчитаны на приличный ток и напряжение, и пружины у них мощные, а зубцы длинные и острые. На губе сразу же проступают капли крови. На пенисе тоже.