Винчи не только имел представление о геологии; вследствие постоянного изучения воды, ее течений и водоворотов он сразу верно устанавливает принцип, к которому современная наука пришла после долгих колебаний: современные явления объясняют древние явления. Он не выдумывает внезапных переворотов, катаклизмов, которые неожиданно изменяют вид земли, поднимают материки, вызывают выступление морей. Происходящие на наших глазах явления суть именно те, которые некогда медленно поднимали горы и отодвигали океан. Намечая главы, которые следует развить, он пишет: «Берега беспрерывно росли по направлению к морю; подводные камни и мысы беспрерывно разрушались; внутренние моря обнаруживали свое дно и оставили только русло самой большой впадающей в них реки, которая потекла к океану и стала вливать туда как свои воды, так и воды всех рек, сделавшихся ее притоками… Чтобы По в короткое время осушило Адриатическое море таким же способом, как оно осушило большую часть Ломбардии…»

Чтобы выяснить, как образовались долины и горы, Леонардо делает предположение, что они начинают образовываться в наше время при тех же условиях, при каких они, по его мнению, некогда образовывались. «Если антиподная земля, служащая основанием океана, начнет подниматься и достаточно обнаружится над морем, то с течением времени она, оставаясь почти плоской, начнет созидать различно наслоенные горы, долины и утесы (li sassi di diverse falde). Кучи ила и песка, с которых стекает вода, когда после наводнения они остаются обнаженными, помогут нам ответить на поставленный вопрос. Вода, стекающая с обнаженной земли (когда эта почти плоская земля достаточно поднимется над уровнем моря), начнет образовывать различные ручьи в наиболее низких частях ее поверхности, а эти ручьи, промывая землю, сделаются водоприемниками для других окрестных вод; таким образом, на всем своем пробеге они увеличатся в ширину и в глубину, масса их вод будет все возрастать, пока вся вода не стечет. Образовавшиеся таким путем впадины сделаются руслом потоков, в которые будут собираться дождевые воды; а вода будет размывать берега рек до тех пор, пока промежуточные пространства между этими реками не сделаются крупными горами. Затем, когда вода стечет, эти холмы высохнут и образуют более или менее толстые слои камней, смотря по свойству ила, который понесут реки в море во время большого полноводья». Дожди, естественное течение стекающей воды, наводнения и их осадки, медленное размывание берегов, все те явления, при которых мы присутствуем, постепенно изменяли и изменяют вид земли.

Вода является главным работником в этой непрерывной работе: она поднимает горы, прорывает долины, засыпает их, отодвигает океан. «Горы создаются и разрушаются течениями рек». «Вода – извозчик природы (il vetturale dellia natura)»; она ведет дело так: прорывает взрыхленную дождевыми потоками почву; при первом порыве уносит крупные камни, затем более мелкие камни, у которых она стачивает края, катая их (дресва), затем – крупный песок, наконец, к морю приносит мелкий песок и ил. «Горные наслоения камней не что иное, как последовательные слои ила, помещенные один над другим разливами рек». «Что некогда было морским дном, сделалось вершиной гор»; об этом достаточно свидетельствуют раковины, устрицы, кораллы, живущие в море и находимые теперь на вершинах высочайших гор[63].

Приходится только удивляться «наивности или глупости» тех, которые полагают, что эти раковины были занесены потопом. Самый факт всеобщего потопа крайне сомнителен. Вода поднялась на 10 локтей выше высочайших гор – как это уверяет тот, кто мерил, – и, следовательно, образовала совершенный шар; как же она могла стечь, не имея никакого наклона? Согласимся, что потоп был: но он не мог быть вызван тем, что море оставило свое ложе, «потому что образовалась бы пустота; ты скажешь, что воздух наполнит эту пустоту; но мы видели, что легкое тело не может поддерживать тяжелого; а из этого следовало бы заключить, что потоп был вызван беспрерывными дождями; но если бы это было так, то вода устремилась бы к морю, а не море двинулось бы к горам…. Ты скажешь, что море вследствие такой массы воды выступило из своих берегов и поднялось выше горных вершин; пусть будет так, но его движение навстречу стремительным потокам должно было быть таким медленным, что оно не могло увлечь за собою более тяжелые тела, чем вода». Нечего думать и о том, чтобы моллюски, привыкшие жить около берегов, могли сами по себе последовать за водой по мере ее пребывания и как бы путешествовать с нею. «Моллюски представляют в море таких же медленно двигающихся животных, как улитки на земле; проводя по песку борозду, к краям которой она прислоняется, она проползает три или четыре сажени в сутки; от Адриатического моря в Монферато в Ломбардии (Пьемонт) 250 миль; как же она перенеслась бы туда в 40 дней, как это утверждают те, кто знает это время?» Наконец, если бы раковины были принесены водами потока, то они были бы случайно разбросаны, смешаны с другими вещами, все на одной высоте. Они же расположены последовательными пластами; они встречаются как у основания гор, так и на их вершине; некоторые из них прилегают еще к скале, на которой они держались; живущие группами – как то: устрицы, ракушки, каракатицы – расположены группами; одиноко живущие находятся на некотором расстоянии друг от друга – вообще в таком же роде, как мы их ныне видим на морском берегу».

«Другая секта невежд» уверяет, что эти раковины были созданы на далеко отстоящей от моря горе небесным влиянием, при совокупном действии небесных светил и местной природы.

Страницы из тетради с научными записями (Лестерский кодекс). 1506–1510 гг.

Пусть же они объяснят, как звезды произвели в одном и том же месте, на одной и той же полосе животных, принадлежащих к различным родам и даже к различным возрастам, «потому что у раковин мы можем сосчитать годы и месяцы их жизни так же хорошо, как определяют возраст быков и баранов по их рогам, а несрубленных деревьев – по их стволам». Почему одни из этих раковин целы, а другие разбиты на кусочки? Почему эта раковинка наполнена песком, а та – кусочками других раковин? Откуда появились эти кости и зубы рыб? Откуда этот гравий, состоящий из мелких камешков, которые лишились своих углов, когда их несла вода? «Откуда эти отпечатки листьев на камнях горных вершин? А морская водоросль, перемешанная с раковинами и песком, и все окаменевшее в той же массе вместе с обломками морских раков?» Все нас ведет к неизбежной гипотезе: горы, где находятся эти раковины, были некогда берегами, которые омывались волнами; во время полноводья реки наносили туда кучи ила, а работой воды они поднялись до нынешней высоты.