– А, так у вас с ним долгий разговор был, – улыбнулся Реквин. – Что ж, это вполне объясняет вашу неприязнь. Итак, за место у меня на службе вам придется заплатить. Цена вопроса – Страгос.

– О боги, это как?

– Доставьте мне Страгоса живьем или представьте неопровержимые доказательства его смерти – и станете управляющим игорными залами в «Венце порока». Я назначу вам подобающее жалованье, помогу отыскать противоядие и расправиться с Жеромом де Ферра. Такие условия вас устраивают?

– И как я со всем этим справлюсь?

– Разумеется, не в одиночку. Согласитесь, Максилан засиделся у власти. Помогите мне сместить его с поста – любыми доступными средствами, – и в «Венце порока» появится новый управляющий.

– Ах, как я рад это слышать! А нельзя ли… высвободить деньги на моем счете в вашем заведении?

– Нет уж, Леоканто, денег вы лишились исключительно по своей вине. Я благотворительностью не занимаюсь, запомните это на будущее.

– Да, конечно. Кстати, не соизволите ли вы удовлетворить и мое любопытство? Почему вы не боитесь, что я веду двойную игру? Вдруг я побегу прямиком к Страгосу и доложу ему о нашей сегодняшней беседе?

– А почему вы полагаете, что я не затеял все это исключительно потому, что ожидаю от вас именно такого поступка? – с довольной улыбкой парировал Реквин.

– Ох, от всех этих предположений у меня уже голова кругом идет, – вздохнул Локк. – Нет уж, как по мне, так лучше в карты мошенничать, чем интриги плести. Значит, если вы все это не всерьез затеяли, а лишь бы Страгосу досадить, то мне остается только пойти домой и повеситься.

– Верно. Однако я вам дам ответ получше. Ну, к примеру, что вы Страгосу расскажете? Что я его ненавижу? Что храню деньги его врагов? Что желаю ему смерти? Предположим, он получит еще одно подтверждение моих враждебных намерений – и что с того? Он и так знает, что я – его враг. Ему прекрасно известно, что преступный мир Тал-Веррара воспротивится любым попыткам захватить власть в городе. Мои фелантоцци предпочитают, чтобы городом правили не военные, а торговцы, – на военной диктатуре денег не сделаешь.

На старотеринском фелантоцци обозначало солдат-пехотинцев; обычно этим словом иносказательно называли преступников, но Локк и не подозревал, что им пользуются и сами бандиты.

– Теперь осталось лишь дождаться решения второго судьи, – сказал Реквин.

– Второго судьи? – недоуменно переспросил Локк.

Реквин обернулся к Селендри:

– Любимая, ты слышала наш разговор. Как ты считаешь, отправить Леоканто за окно или вернуть туда, где ты его подобрала?

Локк, заглянув ей в глаза, сложил руки на груди и улыбнулся, отчаянно надеясь, что всем своим видом выражает умильную щенячью преданность.

Селендри, угрюмо посмотрев на него, просипела:

– Доверия он не внушает, однако, раз уж нам представилась возможность подослать к архонту своего человека, пусть и ненадежного, отказываться от нее не стоит…

– Поздравляю вас, господин Коста, – сказал Реквин, хлопнув Локка по плечу. – Вы удостоились редкой похвалы. Довольны?

– Еще бы, – буркнул Локк, стараясь ничем не выдать своей радости. – Что дают, то и беру.

– В таком случае постарайтесь, чтобы и архонт был доволен, ведь у вас нет иного способа раздобыть противоядие.

– Да уж постараюсь, если будет на то воля богов… – Локк задумчиво поскреб подбородок. – А о нашем знакомстве мне ему придется доложить: в «Венце порока» наверняка есть его соглядатаи, которые рано или поздно сообразят, что к чему. Будет лучше, если я ему первым об этом скажу.

– Разумеется. Как скоро он намерен вас в Мон-Магистерий призвать?

– Не знаю, скоро ли, но призовет обязательно. В этом я почти уверен.

– Великолепно! Может быть, он снова о своих замыслах обмолвится. Что ж, а сейчас вам пора возвращаться к господину де Ферра и продолжить свои развлечения. И кто сегодня станет жертвой ваших ловких пальцев?

– Мы только недавно пришли, представлением в клетке наслаждались…

– А, шершни. Весьма удачное приобретение.

– И весьма опасное.

– Какой-то джеремский капитан привез гнездо с маточником, хотел продать, дуралей. Мои люди предупредили таможенников, капитана казнили, матку сожгли, а конфискованное гнездо бесследно исчезло – в моей сокровищнице. В «Венце порока» всему находят применение.

– А что за юноша в клетке?

– Восьмой сын какого-то титулованного ничтожества, голова песком набита. Проигрался в пух и прах, заявил, что даже на смерть пойдет, лишь бы долг покрыть, – вот я его на слове и поймал.

– Надеюсь, он выживет – я на него сто соларов поставил, – сказал Локк и обернулся к Селендри. – Ну что, опять в клеть?

– На этот раз – до шестого этажа, – ответила она и ехидно добавила: – А дальше пешочком пройдетесь. Без сопровождения.

4

К тому времени, как Локк, усиленно работая локтями, пробился на второй этаж, юноша в клетке уже истекал кровью, прихрамывал и еле держался на ногах. Вокруг него с громким жужжанием летали шесть донельзя озлобленных кинжальных шершней. Локк сокрушенно вздохнул.

– А, господин Коста! Мы вас заждались. Между прочим, наш спор вот-вот разрешится. – Госпожа Дюренна улыбнулась Локку поверх высокого узкого бокала с каким-то молочно-оранжевым напитком.

Жан, пригубив чего-то золотисто-коричневого из бокала поменьше, вручил приятелю такой же. Локк благодарно кивнул: к крепости медового рома даже Маракоза Дюренна отнесется без пренебрежения, но в небольших количествах хмель рассудка не замутит.

– Так быстро? Прошу простить мое отсутствие. Дельце оказалось пустяковым…

– Дела с приорами пустяковыми не бывают!

– Я на прошлой неделе ему карточный фокус показал, – объяснил Локк, – вот он теперь и хочет, чтобы я для его приятелей представление устроил.

– А что, этот фокус производит большее впечатление, чем ваши обычные выходки за карточным столом?

– Отнюдь нет! – Локк отпил рома. – Его исполнение не требует значительных умственных усилий, да и искусных соперников опасаться не приходится.

– Господин Коста, вам никогда не пытались отрезать ваш до безобразия вкрадчивый и льстивый язык?

– Ах, госпожа Дюренна, эта забава стала любимым времяпрепровождением жителей нескольких городов.

Жужжание в клетке усилилось, из ячеек вылетели шершни… два, три, четыре… Локк, поежившись, беспомощно глядел, как за проволочной сеткой мечутся смертоносные юркие тени. Поначалу юноша отчаянно отбивался, а потом испуганно, суматошно замахал руками, чудом сбив одного шершня на пол. Его чудовищный собрат уселся на спину несчастного и вонзил жало в поясницу. Юноша с жутким воплем выгнулся и захлопал себя по спине. Толпа умолкла, с вожделением ожидая неизбежного исхода.