Быть может, вам приходилось разбирать вещи близкого человека после его смерти, и, рассматривая их, вы гадали, какие из них имели для него ценность. Было трудно решить, как сберечь его наследие. Вы не решались что-либо выбрасывать, так как боялись, что именно эти вещи и были важны. Вам не хотелось предавать память человека, избавившись от значимых символов его жизни.

Определив, что для вас действительно ценно, вы формируете свое наследие. Ни к чему позволять подлинной сущности оставаться под завалами ложных представлений о вас. Не заставляйте никого строить догадки. Когда избавляешься от хлама с мыслью, что однажды покинешь этот мир, и не притворяешься, будто на наведение порядка имеется целая вечность, освобождается место для познания жизни.

Вспомним о мудрецах, приверженцах разных религий: самым значимым, что они оставили после себя, было не их имущество, а их учения, их полные сочувствия и храбрости дела, их сила любви к человечеству. Они оставили только самое главное – отнюдь не материальные вещи. Они испытывали сочувствие к будущим поколениям и не желали заставлять нас искать в хламе подлинные ценности.

Поэтому избавление от хлама – акт любви и сострадания по отношению к настоящему и будущему, лишенный эгоизма. Каждый из нас должен решиться на него.

Наши вещи рассказывают, кем мы были, кто мы сейчас и кем хотим стать. Любой предмет отвечает за свою часть истории, однако не все они одинаково важны. Наши вещи различаются по значимости, равно как и истории об их появлении в нашей жизни.

Когда вы читаете биографию знаменитости, автор не посвящает вас во все мельчайшие подробности каждого события. Иначе бы биография оказалась слишком длинной и вы едва бы поняли, какой же была жизнь человека. Вам пришлось бы самостоятельно отфильтровывать факты в надежде найти значимые детали. Задача биографа – проделать эту работу за вас и выбрать наиболее важные моменты, чтобы читатель постиг жизнь знаменитости во всей полноте. В книге Full Bloom: The Art and Life of Georgia O’Keeffe («Расцвет: творчество и жизнь Джорджии О’Киф») биограф Хантер Дрохожовска-Филп повествует о том, как юная Джорджия бродила по дорогам родного Сан-Прейри в Висконсине – там, где была ферма ее отца:

«Она могла часами гулять по тропинкам, но так и не увидеть ни одного здания или поля, которые не принадлежали бы ее семье. Весной и летом дикие цветы распускались у забора, сделанного из дерева и проволоки, а за ним до самого горизонта простирались равнины. Осенью и зимой она смотрела из окна своей спальни на бескрайнее свинцовое небо. Эти земли подарили юной Джорджии ощущение пространственного величия, и она всегда признавала, что это сыграло важную роль в ее становлении как художника».

Несомненно, в юности Джорджия О’Киф не только любовалась из окна красотами природы. Она расчесывала волосы и чистила зубы. Училась прибавлять и вычитать. Ела овощи. Чистила кастрюли и сковороды. Падала и раздирала коленки. Ссорилась с братьями и сестрами. Во многом она была такой же, как другие дети. Так почему биограф решила рассказать о том, как Джорджия гуляла средь полей, всей душой впитывая красоту окружающих пейзажей? Потому что это значимая часть ее истории, помогающая читателям понять взрослую Джорджию О’Киф. Эта деталь имеет большое значение – а другие события детства, возможно, нет. Биографы соединяют отдельные факты, чтобы показать нам цельную личность.

В вашей жизни тоже много значимых фактов, но, если вы погрязли в хламе, они наверняка оказались погребены под мусором. Со временем вещи перестают служить нам. Только некоторые из них при этом остаются по-прежнему важны. Жутко скучный научно-фантастический роман, который вы с возлюбленным перечитывали множество раз (почти заучив наизусть) и который помог завязаться первой беседе, когда вы поняли, что встретили родственную душу, – это историческая ценность. Первое любовное письмо – тоже. Такие детали появились бы в вашей биографии, правда?

А теперь представьте пару билетов на утренний киносеанс, не доставивший никому из вас удовольствия. Более того, вы оба пожалели, что потратили время и деньги. Эти билеты не говорят ни о вашей личности, ни о том, кого вы любите, ни о ваших интересах. Они неспособны рассказать ничего важного. Но если вы склонны к захламлению, билеты, скорее всего, валяются в одном ящике с любовным письмом, а также канцелярскими резинками, просроченными купонами на скидку и сломанным ожерельем, которое вы чините вот уже два года. Если бы кто-то взялся разбирать вещи в этом ящике, он едва ли смог бы подобрать ключ к вашей жизни.

Вы биограф собственной жизни. Это ваша задача – рассказать свою историю, найти и подчеркнуть самое главное. Не ждите, когда другие сделают это после вашей смерти. Расскажите свою историю сейчас! Воспользуйтесь привилегией. Помните: избавление от хлама делает вашу жизнь понятнее не только для других, но и для вас.

* * *

Сандра и ее муж Джеф называют его «Сарай» – произнося это слово точно название фильма ужасов: «Сарааааааай».

Я стою у них на кухне и пью чай. Вокруг – символы духовной жизни Сандры и Джефа: ловцы снов и тотемы, вырезанные из дерева. Сандра и Джеф – шаманы, воспитанные на традициях духовного целительства коренных жителей Северной Америки. Они прекрасно понимают, насколько значима чистота энергии. Кроме прочего, они очищают помещения от негатива и осадка трагических событий. Но с сараем своя история. Сандра и Джеф делают вид, что его вообще не существует.

– Когда мне там что-то нужно, я стараюсь ни на что не смотреть, хватаю вещь как можно быстрее и выбегаю прочь, – рассказывает Сандра.

– Покажете его? – спрашиваю я.

– Вы уверены? – она морщится. – Сегодня, пожалуй, не самый подходящий день. Скоро дождь.

– Такой же день, как и все, – улыбаюсь я.

Сандра закрывает глаза, делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Затем говорит:

– Хорошо, пойдемте. Готовы?

– Всегда готова, – уверяю я.

Взявшись за ручку сарая, Сандра оборачивается и смотрит на меня вопросительно. Я киваю, и она медленно открывает дверь. Как в фильме ужасов.

Внутри оказалось совсем не так страшно, как я себе представляла. Типичный садовый сарай. Я говорю об этом Сандре, но добавляю: неважно, что думает сторонний наблюдатель, – важно, что чувствует она сама. Если ее здесь бросает в дрожь и мурашки бегут по спине, значит, это сигнал тревоги.

Кроме садового инвентаря здесь живут призраки прошлого. Вот лыжи, на которых Сандра каталась в подростковом возрасте, нарядные детские платья повзрослевшей дочери, костюмы на Хеллоуин, бабушкина коробка с фарфором, которому Сандра не может найти применение (а ее дочь заявила, что не возьмет посуду ни при каких обстоятельствах).

– Можно я покажу кое-что еще? – спрашивает Сандра.

– Само собой, – отвечаю я.

Вслед за Сандрой иду вглубь сарая. Она кладет руку на изголовье старинной кровати красного дерева. От этого прикосновения ее рот сжимается, а глаза превращаются в щелки: «Ненавижу ее. Правда. Ненавижу».