Что ж, я сделала все, что могла и как могла, будем надеяться, что этого достаточно. А теперь пора выполнять последнюю строку из указаний шефа и тихо, не мешая разговору, вернуться в кабинет. Я на минуточку задержалась около Нины, проглядывая протокол разговора — что я интересного пропустила? Ага, с бриллиантами, как я и предполагала, полный отказ — купила случайно на улице у явно пьющей женщины со следами былого благополучия. Благотворительность своего рода. Нет, конечно, ей и в голову не пришло, что это не простые стекляшки. Да и сейчас она уверена, что уважаемый Александр Сергеевич ошибается. Сами подумайте, если бы эта женщина продавала настоящие бриллианты и сапфиры, то она бы их не на улице прохожим совала, на бутылку выпрашивая, а хотя бы в ломбард отнесла — там наверняка больше бы дали! И насчет лекарства — признает только небольшое нарушение: по-родственному приняла двоюродную сестру, которая по месту жительства не относится к ее участку. Ага, снова благотворительность. А что, это и нарушением считать нельзя: сестра — гражданка России, имеет полис, карточку социального страхования и прочие документы и, соответственно, право обслуживаться в любой поликлинике на территории РСФСР. Карточка на нее заведена, результаты анализов и обследования вписаны, диагноз поставлен и назначены препараты для лечения, среди них и дигитоксин.

— Идеально держится дамочка, — шепнула я Нине. — Вся такая беленькая, такая пушистенькая…

— А на самом деле седая и лохматая, — так же тихо хихикнула она. — Я одного не понимаю, если она такая умная, почему не побоялась в ворованных сережках разгуливать? Мало ли, что она про покупку бижутерии у случайной тетки рассказывает, а вдруг кто опознал бы серьги Завойтовой?

— Кому опознавать? — возразила я. — Четырнадцатая поликлиника не театр, вряд ли наша культурная элита часто ее посещает. Меня больше другое волнует: что, если и Уварова со Стрелковым такими же продуманными окажутся? Что тогда делать будем?

— Во-первых, не окажутся. Гоша за обоих ручается. Барышня еще покрепче, а парень сломается на раз, просто от неожиданности. А во-вторых, ты про ключики забыла, которые наша докторица у разных мастеров заказывала. Это объяснить посложнее будет.

Я согласно кивнула и тихой мышкой скользнула в кабинет Баринова. Раиса Михайловна сидела, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула и терпеливо, позволяя себе лишь легкий оттенок раздражения, отвечала на вопросы шефа.

— …если бы вы припомнили, где вы были вечером семнадцатого января позапрошлого года?

— Вы смеетесь? Конечно, я не помню. Что тогда хоть случилось, убили кого-то, что ли? Что это хоть за день был?

— Пятница. И никого в тот день, слава богу, не убили. Из всех событий — премьера «Гамлета» в драмтеатре.

Мне показалось или она действительно на секунду задержалась с ответом?

— Ну и какое значение имеет, где я была, если ничего тогда не случилось? Театр меня, извините, не интересует, от этого искусства я далека, я предпочитаю смотреть сериалы.

— Не так уж и далеки, положим, — мягко упрекнул ее шеф. — Сестра ваша не последние роли играет. Неужели никогда не ходите на родственницу посмотреть?

— На «Гамлете» точно не была. Не люблю Шекспира. Я врач, всяких страстей и трагедий мне в жизни хватает.

— Бывает. Я, честно говоря, тоже не слишком… если уж говорить о Шекспире, то предпочитаю его комедии. Хотя вам, наверное, и комедий тоже в жизни хватает.

— Комедии в жизни, как правило, совсем не смешны. Разве только со стороны. Послушайте, я не понимаю, о чем мы ведем речь? Если я ответила на все ваши вопросы и рассеяла все подозрения, то вести дискуссию о Шекспире я не собираюсь.

— Нет, Раиса Михайловна, вопросы к вам у нас остались. Прежде всего, почему вы так не хотите говорить о своей сестре, актрисе Александре Уваровой? У вас ведь неплохие отношения, и, когда у нее проблемы со здоровьем начались, Уварова к вам поспешила…

— Господи, да какие там у нее проблемы со здоровьем? — раздраженно взмахнула рукой Сормова и тут же осеклась. — То есть проблемы, конечно, есть, как не быть. Работа у Шурочки нервная, все на эмоциях, вот на сердце и отражается. Но вы ошибаетесь, если думаете, что мы так уж близки. Так, встречаемся иногда.

— Но с ее молодым человеком вы, я надеюсь, знакомы?

— Вы кого конкретно имеете в виду? Я не хочу сказать, что Шурочка ведет беспорядочную личную жизнь, но так называемые «молодые люди» меняются у нее достаточно регулярно.

— Я имею в виду того, с кем госпожа Уварова встречается сейчас, Олега Стрелкова.

— Ах, Олег… — поморщилась она. — Не думаю, что этот красавчик долго возле нее задержится. Шурочка, конечно, предпочитает мужчин, которыми можно командовать, но все-таки мужчин. Тряпки ее не интересуют. Да и туповат он.

— Зато красив.

— Красив, — неохотно согласилась она. — Но знаете, это важно для экзальтированных девочек. А когда эти девочки подрастают и немного умнеют… красота — это совсем не самое важное для мужчины. Послушайте, я не думаю, что вкусы моей сестры — это тема для обсуждения. Если больше у вас вопросов нет… — Она оперлась руками на подлокотники, собираясь подняться с кресла.

— Есть, конечно, как не быть. Допустим, вы не помните, где были вечером двадцатого февраля. А что вы скажете про седьмое марта прошлого года? — Он сочувственно посмотрел на женщину, которая, успев приподняться, совсем неаристократично плюхнулась в кресло, но спрашивать не перестал. — Или двенадцатое октября, опять же в прошлом году?

— Вы о чем? — растерянно заморгала Сормова. — Не помню, конечно.

— Хорошо, поставим вопрос по-другому. Приходилось ли вам за последние два года обращаться к мастерам, чтобы сделать дубликат ключа?

— А? — Раиса Михайловна слегка побледнела, и лицо ее на мгновение утратило всякую подвижность. К вопросам про украшения и про лекарства она была готова и легко предоставляла логичные, непротиворечивые версии. А вот ключи явно застали ее врасплох. Но женщина быстро взяла себя в руки. — Я вас не понимаю… какие дубликаты? То есть, наверное, когда-то обращалась, все люди время от времени это делают. Вы, вероятно, тоже, и сотрудница ваша. — Она вдруг вспомнила обо мне, и даже рукой в мою сторону махнула.

— Разумеется, делают, — согласился шеф. — Люди ломают ключи, теряют, просто хотят иметь запасной экземпляр. Но, как правило, это не происходит по несколько раз за год. А если даже и найдется такой рассеянный товарищ, то он ходит к одному и тому же ближайшему мастеру, становится, так сказать, постоянным клиентом. Вы же, Раиса Михайловна, почему-то метались по всему городу, даже до пригорода не поленились доехать, лишь бы в одном месте не светиться. И я вижу только одну причину, по которой вы решили доставить себе столько хлопот.

— Не знаю, что вы там видите, но зрение вас явно подводит! — Да, с лицом Сормовой удалось справиться, а вот голос подвел, он явственно подрагивал. И слова, которые должны были быть ядовито-презрительными, прозвучали откровенно беспомощно. Тем не менее Раиса Михайловна продолжала сопротивляться. — Я сделала ошибку, когда повелась на угрозы и согласилась прийти к вам. Но больше я с вами разговаривать не намерена. Вы хотите втравить меня в какую-то уголовщину, но у вас ничего не получится, даже не надейтесь! И я не собираюсь дальше сидеть здесь, слушать ваши нелепые обвинения и отвечать на оскорбительные вопросы! В любом случае вы не имеете права меня задерживать! И имейте в виду, первым делом я пойду к адвокату! И накатаю такую жалобу, что вам небо с овчинку покажется! Эта, — она снова небрежно махнула в мою сторону, — говорила что-то про лицензию, так можете с ней распрощаться! Уже завтра никакой лицензии у вас не будет, агентство закроется, а все вы окажетесь на бирже труда, уж об этом я позабочусь!