— Беда в том, что присланные вами образцы крови практически бесполезны.

Клод нахмурился. И это должно меня приятно взволновать?

— Образцы Хенли были каким-то образом загрязнены в Скотленд-Ярде.

— А как насчет Джейксов?

Альбер перелистал распечатки.

— На месте преступления найдена только кровь жертв. Кстати, как и в доме Анжу.

— Так у нас ничего нет?

— Не совсем. Гонконг более перспективен. В доме Барингов было отобрано три достаточно хороших образца. Но, боюсь, кровь преступника имеет стандартную первую группу.

— Что сужает количество подозреваемых почти до сорока процентов населения земного шара, — вздохнул Клод. — Супер. А в чем же заключаются хорошие новости?

— А, это! — Лицо Дюма просветлело. — Сначала я думал, что все плохо. Большинство отпечатков смазаны, да и образцы спермы получились конфликтными.

— Конфликтными? В каком смысле?

— И миссис Хенли, и миссис Джейкс в ночь убийства имели половые сношения с мужьями, а при изнасиловании миссис Баринг эякуляции не было. Оставался только один приличный образец спермы — наш, из дома Анжу. Я отправил данные в офис помощника директора Магуайра прямо с утра, пока вы добирались сюда. К несчастью, они не соответствуют данным других насильников в базах данных Интерпола.

Демартен ждал, когда тот произнесет слово «но». Господи, хоть бы оно было, это «но»!

— Но, — послушно начал Альбер Дюма, — несколько часов назад я подумал о другом физическом доказательстве. Экспертами в Гонконге были собраны многочисленные образцы волос. Нигде больше их не было, только в доме Барингов.

Клод что-то припомнил.

— Китайцы делали анализ волос, но ничего не добились. А этим парням палец в рот не клади. Их лаборатории — одни из лучших в мире.

— Верно. Но доказательства из дома Анжу так и не были внесены в полицейские базы данных. Китайцы изучали только то, что имели, но у них нет доступа к нашим данным.

Клод ощутил знакомый прилив возбуждения, как всегда, когда в деле намечался перелом. Поведение человека изобилует ошибками и несовпадениями. Но правильно проведенные экспертизы никогда не лгут.

Альбер широко улыбнулся.

— Теперь я могу сказать со стопроцентной уверенностью, что один из волосков, найденных в спальне миссис Баринг, образец ноль-два-девять-ноль-семь-шесть в списке доказательств, собранных инспектором Лю, абсолютно совпадает по ДНК с образцом спермы, взятым у мадам Анжу. — Он протянул Клоду листок бумаги.

— Это один и тот же человек! — взволнованно прошептал Клод. — Один и тот же убийца!

Альбер нахмурился.

— Это вам решать, детектив. Я не могу строить догадки.

— Но результаты…

— Говорят только о том, что мужчина, изнасиловавший Ирину Анжу шестнадцатого мая две тысячи пятого года, — тот самый человек, волосы которого были найдены в спальне Майлза Баринга. Это научно доказанный факт. Все, что за его пределами, — обычные предположения.

Клод практически вылетел на улицу и бросился к машине.

— Соедините меня с Дэнни Магуайром. Скажите, что это Клод Демартен. У меня новости.

Мэтт, едва коснувшись головой подушки, ощутил, что засыпает. Одно дело — изображать уверенность. И другое — чувствовать ее на самом деле. Должно быть, стресс, вызванный хлопотами по организации побега, измотал его больше, чем он думал.

Как только мы окажемся в Марокко, я смогу защитить ее. Мы начнем все сначала, только вдвоем. Я и она. Новая работа, новая жизнь, новые имена.

Он чувствовал себя виноватым перед сестрой и матерью. Мэтт исчез не только для Магуайра, но и для родных. Дома осталась другая жизнь: прошлая, до встречи с Лайзой. До того, как он вновь родился.

Адвокат по бракоразводным делам каждый день оставлял сообщения, тон которых становился все более отчаянным. Если Мэтт не подпишет ту или иную бумагу, не покажется на том или этом слушании, Ракель получит все.

«Все и ничего, — думал Мэтт. — Пусть получит, что пожелает. У Лайзы достаточно денег для нас обоих, и не то чтобы мы во многом нуждались».

Он уже почти спал, когда зазвонил мобильник. Дэнни Магуайр. Мэтт устало нажал на кнопку отбоя и выключил гарнитуру. Последнее, что он запомнил, были нежные пальцы Лайзы, гладившие его волосы.

«Здравствуйте! Вы дозвонились до Мэтта Дейли. Пожалуйста, оставьте сообщение».

Дэнни едва не заплакал. Он не «дозвонился» до Мэтта Дейли. Никто, похоже, не в состоянии дозвониться до Мэтта Дейли. Одержимость Лайзой Баринг сделала его недосягаемым.

— Мэтт, это Дэнни. У нас есть неопровержимые доказательства экспертов, что любовник миссис Баринг был на месте преступления в доме Анжу. Ты слышишь? Тот, кто изнасиловал Ирину, услужливо оставил образцы волос в спальне твоей подружки. Так что ты был прав. Убийства связаны между собой. И я тоже был прав. Сейчас тебе грозит серьезная опасность. Ты должен убираться ко всем чертям от этой женщины и срочно мне перезвонить. Пожалуйста, Мэтт, позвони мне. — Дэнни повесил трубку и с тяжелым сердцем набрал номер инспектора Лю.

Мэтта одолевали кошмары. Он проснулся от панической атаки. Где я? Все казалось незнакомым — кровать, комната. Даже воздух был чужим: густым, влажным и тяжелым, как пропитанное дождем одеяло.

Он сел. Сознание медленно возвращалось, словно отдаленные предметы, выныривавшие из непроглядного тумана. «Пининсула», план побега. Нужно встать.

Шатаясь, он подошел к окну и поднял жалюзи. В комнату хлынул дневной свет — не бледно-лимонные рассветные лучи, а слепящее сияние позднего утра. Что-то пошло не так. Случилось что-то ужасное. Он не услышал звонка будильника. Но почему?!

Голова пульсировала болью. Виски… Неужели его опоили? Повернувшись, он уставился на пустую кровать. Пустую кровать. Его словно ударили в живот. Кровать была пуста.

Лайза Баринг исчезла.

Отель был роскошным, с просторным вестибюлем, коридорами, устланными красными коврами, великолепным спа с римскими купальнями и спальней, большей по размеру, чем многие манхэттенские квартиры. Но прекраснее всего был вид на сиднейский порт и знаменитое оперное здание на другом берегу, поднимавшееся, как величественный корабль с парусами, развевавшимися на горизонте.

Лайза всегда хотела побывать в Австралии. Но не так.

— Что с тобой?

Он, как всегда, выглядел красавцем, в льняных брюках от Ральфа Лорена и голубой шелковой рубашке. Теперь, когда можно было тратить больше денег, у него появился изысканный вкус в одежде и часах. Даже то, что могло выглядеть кричаще на других мужчинах, он прекрасно умел носить. Впрочем, он умел носить все.