Он впал в беспросветную депрессию, отметив Новый год угрюмой записью о том, что исполнился год с тех пор, как они прибыли на Оклендские острова, и, по всей видимости, пройдет по меньшей мере еще один, прежде чем он вырвется отсюда, если только за это время сюда случайно не зайдут какие-нибудь промысловики. Капитан оставил всякую надежду на то, что его дядя и Сарпи выполнят свои обязательства. Здоровье его сильно ухудшилось, у него стали выпадать совершенно поседевшие волосы, беспокоили многочисленные нарывы.

Несмотря на то что весь январь лежбища были полны приносящими потомство самками, Масгрейв чувствовал себя крайне несчастным. «Я никогда еще не страдал так, как сейчас. Нет смысла говорить о том, сколько я пережил с тех пор, как оказался здесь, – это ведомо одному Богу», – писал он.

В конце концов, однако, он все же проявил интерес к строительству корабля. Вместе с Райналем они соорудили навес над будущей кузницей, накрыв его листами меди, оторванными от корпуса погибшей шхуны. Под ним соорудили кирпичный горн, а мехи закрепили горизонтально между двумя крепкими столбами позади очага. Железная чушка, служившая на шхуне первоначальным балластом, стала наковальней, Алик же заготовил хороший запас древесного угля для горна.

«Утром 16 января, – пишет Райналь, – наша кузница заработала в первый раз. Пылал, потрескивая, уголь, а мехи, приводимые в действие Масгрейвом, издавали гулкий рев, который для наших ушей звучал прекраснейшей музыкой на свете».

Первым делом нужно было отковать крепкие клещи из двух ржавых болтов, чтобы можно было работать с раскаленным докрасна железом без риска обжечься. Что и говорить, это было непростой задачей, ведь, не имея клещей, чтобы держать болты на месте, Райналь изрядно помучился, прежде чем изготовил такой простой инструмент!

Но каждый раз, когда француз впадал в отчаяние, Масгрейв, по свидетельству самого Райналя, подбадривал его. «Пробуй еще раз», – говорил он. А потом, когда Райналь добился успеха, он воскликнул: «Браво! Это победа! Взгляните на этого мастера – лучшего среди кузнецов! За работу! Будем ковать железо, пока горячо!» Что же касается Райналя, он без стыда признается, что плакал от радости.

К концу января у него уже было три пары клещей разных размеров, три пробойника, форма для гвоздей, щипцы, зубило для рубки железа, кувалда для его ковки и комплект столярных инструментов. Как пишет Масгрейв, тем временем остальные облегчили разбитую шхуну, демонтировав нижние части мачт и забрав остатки железного балласта. Затем привязали к ее носовой части семнадцать пустых бочек, рассчитывая подтащить ее ближе к берегу, чтобы было легче сдирать обшивку, иначе им пришлось бы работать только в отлив, стоя по пояс в воде.

Однако сдвинуть с места полуразрушенный «Графтон» оказалось невозможным по причине его большого веса.

«Шхуна построена из очень твердой тяжелой древесины, – записал Масгрейв. – Ее создатели использовали древесину из остатков испанского военного корабля, но, к сожалению, они не удосужились снабдить ее ни единым медным болтом. Впрочем, – добавляет он, – наверное, их не было и в испанском судне. Зато они не поскупились на железо. Его в ней предостаточно».

Железо им пришлось очень кстати, но с медью было бы легче работать, и она не была бы так покрыта ржавчиной.

Они планировали построить одномачтовое судно наподобие куттера водоизмещением в десять тонн, с палубным настилом, в длину около тридцати пяти футов, оснащенное большим гафельным гротом, треугольным стакселем и кливером[28], закрепленным на выдвижном бушприте. К концу первой недели февраля они сделали стапель и заготовили для набора корпуса изогнутые бревна подходящей формы из стволов раты. Теперь все, что им было нужно, – это инструменты, в первую очередь бур – большое сверло для бурения отверстий в твердой древесине, в которые будут вставлены прочные деревянные гвозди – нагели – для скрепления деталей остова.

«Мистер Райналь – наш Вулкан[29]; у него есть кое-какой опыт в кузнечном ремесле, который теперь нам очень пригодится», – писал Масгрейв.

К тому времени Райналь уже сделал множество инструментов, но изготовление спиральной режущей кромки большого бура таило в себе изрядные трудности.

Все работали «усердно и воодушевленно», продолжает Масгрейв, главная надежда которого состояла в том, чтобы не случилось ничего такого, что могло бы ослабить их рвение. Он не представлял себе, сколько времени они потратят, не имея опыта в судостроении. «Мне нужно посмотреть, как пойдет дело, чтобы составить свое мнение».

Каждый из них трудился с шести утра до шести вечера. К началу марта руки Масгрейва стали такими грубыми и опухшими от тяжелой работы, что, по его словам, он «с трудом управлялся с пером».

Через неделю после того, как он это записал, капитан и вовсе оставил работу, потому что его ладони настолько воспалились, что ему пришлось носить повязки. Что еще хуже, Райналь после многочисленных попыток сработать этот критически важный бур был вынужден в отчаянии отступиться.

«У нас уже есть киль, форштевень и ахтерштевень судна и некоторое количество шпангоутов, готовых к сборке, – пишет Масгрейв, – но здесь мы, как оказалось, намертво застряли и не можем двинуться дальше. Мистер Райналь изготовил пилу, долота, стамески и еще уйму разных инструментов. Его искусность и сноровка в кузнице поистине превзошли все мои ожидания, но ковка буров обернулась досадным провалом».

Это едва не сломило дух Райналя. Он сделал абсолютно все, что было в его силах, но изготовить необходимое спирально закрученное острие на конце бура оказалось невозможным при помощи инструментов и материала, которые имелись в его распоряжении.

«Целых два дня я снова и снова повторял попытки, раскаляя железо, но вместо того, чтобы довести работу до завершения, я ее испортил».

Более того, он пришел к выводу, что на строительство десятитонного судна у них недостаточно ресурсов. Он проявил излишнюю самоуверенность, не представляя себе, что на это потребуется «пропасть материала, как дерева, так и железа», и что им «придется «создавать» каждую деталь, преодолевая бесконечные трудности, так как старая древесина «Графтона» уже не обладала необходимой гибкостью». Не было смысла идти в лес за материалом для досок, которых нужно было великое множество, так как деревья там были слишком кривыми.

Помимо прочего, он «совершенно не представлял себе, какое огромное количество гвоздей, стержней, штифтов и тому подобного будет необходимо изготовить». Проблемой было «время, которое потребовалось бы для выполнения такого колоссального объема работы». Райналь с горечью констатирует: «С учетом всех обстоятельств я оцениваю его не менее чем в полтора или, может, даже в два года!»

Скрепя сердце Райналь объявил свое роковое заключение, услышав которое, остальные четверо в безмолвном потрясении уставились на него, не веря своим ушам. Масгрейва эта новость «сразила, словно выстрел в сердце». Они уже примирились с тяжелой мыслью, что их, скорее всего, никто не будет искать, а теперь и эта последняя надежда была перечеркнута. Неудивительно, мрачно отмечает Масгрейв, что на лице каждого из них отразилось безграничное отчаяние.