Флоренция старательно хранит свои маленькие секреты, пряча их от глаз случайного туриста.

Памятник Фердинанду I Медичи на известной площади Сантиссима Аннунциата трудно не заметить, это известная работа Джамболоньи, законченная его учеником Пьетро Такка. Памятник все видели. А на барельеф сбоку на постаменте внимание обращали?

Неожиданно для такого монумента под личным девизом великого герцога “Maiestate Tantum” расходится узор из точек. Если не приглядываться, со стороны это кажется маленькими флорентийскими лилиями, но приглядимся, и перед нами – множество пчел с большой пчелиной маткой посередине.

Почему пчелы? Есть версия, что такой необычный рисунок символизирует власть государства, центральную власть великого герцога и множество маленьких городов Тосканы, подчиняющихся, собирающихся к доминирующему центру – Флоренции.

Но не была бы Флоренция Флоренцией, с ее волшебством и тайными знаками, если бы все было так просто.

Сосчитать всех пчел издавна было любимой развлекалочкой флорентийских детишек, и взрослых тоже. Главное условие – не трогать рукой, а пробегать бронзовых пчел только глазами.

Но… как бы ни старался, как бы ни считал пчел, все равно собьешься. Так устроен рисунок, что в какой-то конкретной точке расположение пчел кажется беспорядочным, круги путаются, и ты обязательно собьешься со счета.

Кто-то приписывает идею такого рисунка самому великому герцогу, кто-то скульптору Пьетро Такки. Власть, тем более власть единоличного правителя, великого герцога тосканского, должна иметь в основе что-то магическое. Вспомните хотя бы кольцо власти Лоренцо Великолепного. Попробуйте понять, как устроены круги, попробуйте сосчитать пчел – собьетесь!

По легенде, если удалось сосчитать, то вас поцеловала фортуна и многое в жизни сбудется и получится.

Открою секрет: пчел всего 91! Но чтобы стать любимчиком судьбы, считать придется самому. Тем более что до сих пор нет единого мнения, это число включает в себя главную пчелу, пчелиную матку, или нет!

Приедете во Флоренцию – рискните! А вдруг повезет!

Хотите увидеть работу Микеланджело, не в музее, а просто на городской стене? Площадь Синьории – музей под открытым небом. Рассказано-пересказано о том сонме скульптур, которые ее украшают, и бегает народ за гидом или самостоятельные туристы бродят сами по себе от Давида к Нептуну, от бронзовых львов к Геркулесу, победившему Какуса.

По-итальянски имя этого древнеримского мифического гиганта звучит совсем уже неприлично для русского уха – Како.

Вот как раз Геркулес и Какус будут нашим ориентиром.

Среди серых камней внушительного палаццо Веккьо, справа от центрального входа в сторону галереи Уффици, присмотритесь, и вы увидите на стене лицо мужчины. Это работа Микеланджело, которую во Флоренции зовут «Импортуно», Назойливый.

То, что эта работа Микеланджело, сомнений ни у кого не вызывает, а вот версий, откуда появилось на стене это лицо, несколько, и основных две.

Первая, официальная: Микеланджело, устав от ужасно надоедливого мужика, который постоянно приходил поболтать с ним во время работы, увековечил лицо своего навязчивого собеседника в барельефе.

Но есть и вторая версия. Говорят, что Микеланджело так потрясла внешность одного из приговоренных к смерти, которого тут же на площади и должны были казнить, что он обессмертил лицо несчастного, создав такой неожиданный портрет на стене.

Возможно, совершил он серьезное преступление. А может, под горячую руку попал, и такое бывало. Или вообще все было не так…

Но спустя века профиль неизвестного флорентийца работы Микеланджело хранит стена главного символа власти Флорентийской республики – палаццо Веккьо.

Раз мы с вами на площади Синьории, пройдем еще несколько шагов, чтобы найти тайную дверь из палаццо Веккьо.

На улице Нинна, между галереей Уффицы и площадью Синьории, мы найдем неприметную дверь в стене.

После того как завершилась война между гвельфами и гибеллинами, остались еще споры и внутри самих гвельфов, Белых и Черных. B один прекрасный день торговцы, уставшие от проблем, попросили победителей положить конец распрям. Решение было неожиданным: править городом был приглашен человек со стороны, герцог Афинский Гуалтьеро ди Бриенне (Готье де Бриенн в принятом у нас французском варианте).

Однако через 10 месяцев правления в качестве синьора Флоренции он превратился в деспота. Медные трубы славы! Дошло до того, что он присвоил себе абсолютные полномочия и начал разгонять даже глав флорентийских гильдий. Герцог снискал ненависть флорентийцев, которые обвинили его в растрате городской казны, и все чаще звучали голоса с призывом вспомнить старые времена и публично повесить герцога на окне палаццо синьории.

Но герцогу повезло. Только заступив на должность, он приказал построить лестницу, ведущую к тайной маленькой двери в стене палаццо, чтобы можно было спокойно, никем не замеченным, покидать дворец в вечерник сумерках, когда захочется. Герцог выскальзывал из дворца и отправлялся по своим делам, иногда амурным.

Любовь к похождениям и спасла Гуалтьеро. 26 июля 1343 года, услышав крики народа, ломящегося в парадную дверь, герцог Афинский тихонько улизнул через свой секретный выход. Дальнейшая судьба герцога сложилась прямо-таки геройски: став наместником короля в трех французских областях и коннетаблем Франции, он погиб в битве при Пуатье. А ведь все благодаря запасному выходу из палаццо синьории!

Главным «официальным» призраком палаццо Веккьо является вполне реальный исторический персонаж – Бальдаччо д’Ангьяри.

Говорят, что нельзя произносить его имя громко или неуважительно в стенах старого палаццо, на всякий случай, чтобы вдруг не разгневать призрак.

Бальдаччо Ангьяри (Бальдаччо Бруни, Бальдаччо да Читерно), сын Пьеро ди Ваньоне Бруни, родился по соседству с деревней Ангьяри в 1400 году. О нем писал Макиавелли, о нем осталось много отзывов современников, его называли и благородным, и жестоким, и благоразумным, и авантюрным. Но все сводилось к тому, что это был действительно выдающийся кондотьер.

– А ты вообще знаешь, кто такие кондотьеры? – прочитал мне сын лекцию о военной истории Тосканы и командирах-наемниках, состоявших на службе княжеств и городов. Порой военачальники-наемники переходили на сторону врага, который больше платил, или захватывали нанявший их город и устанавливали свое собственное правление. Но множество кондотьеров вписали свои имена в историю Италии, в том числе и как правители городов, получивших впоследствии княжеские и герцогские титулы.

Бальдаччо воевал за герцогов Урбино и за семью Малатеста, за Папу и против Папы, как любой итальянский кондотьер тех времен. Конечно, не обошлось без него и в знаменитой битве при Ангьяри.