к той категории офицеров, которые на войне не работали, а жили, поэтому, прямо глядя нам в глаза, он сказал:

– Эко, вы куда забраться хотите… Но, зная вас давно и слишком хорошо, могу сказать – другого и не ожидал… Наша сегодняшняя задача – это боевая обкатка. Но это не значит поучаствовать в перестрелке с духами там или где-то ещё. Вы обязаны научиться каким угодно чувством определять опасность, факт присутствия противника. Вы должны научиться понимать его и предугадывать его устремления. И научиться обыгрывать врага. По большому счёту, главный враг для нас – это не душманы… Главный враг – это их советники! Это хорошо, что благодаря вашему новому другу Борису вы включились в эту игру. Разрешить участвовать не могу. Но находиться в оперативном батальоне вы обязаны…

Потом, когда мы, уже довольные и счастливые, двигались с Юрой на нашем уазике по дороге Мазари-Шариф до Айбака, Инчаков сказал:

– Молодец Петрович! Тремя фразами определил суть нашей дальнейшей жизни здесь. А ты говорил: «Запретит!»

– Но и не разрешил…

– Когда у тебя будет в подчинении под сотню человек по всей провинции, да ещё таких, которые хотят сунуть свой нос почти в каждую дырку и которых всех до одного ещё надо на Родину живыми вернуть, я думаю, ты сам не так заговоришь… В любом случае, я его зауважал ещё больше. Спасибо ему!

Ночной поход

На операцию вышли глубокой ночью, когда ещё ни луна, ни звёзды не светили так, чтобы было хоть что-то видно.

Сначала в расположении батальона провели отбой, который прошёл по плану: мы – я, Борис, Юра и наши переводчики – сделали вид, что заночевали в расположении подразделения. Тем более что оставаться в расположении батальона стало для нас уже привычкой… Через полчаса весь личный состав мы спокойно и тихо подняли и без шума и крика построили. Затем вооружили, проверили, что все, кто нам нужен, на месте, и двинулись в путь…

По нашей легенде, завтрашним утром мы, в составе всех сил батальона, готовились к стрельбам в горах. Поэтому ещё остаток предыдущего дня и вечер провели в подготовке вооружения, боеприпасов, снаряжения. Когда ночью батальон подняли по тревоге, личный состав был полностью готов к боевым действиям с полным комплектом оружия и патронов. Нам осталось только проверить это.

Но сегодня в наших батальонах было ещё и секретное оружие… Своя артиллерия! Борис уже давно инициативно применял в тактике действий огневые средства, не предусмотренные по штатному расписанию. Это было придумано абсолютно по-советски… Батальонные специалисты сделали по чертежам советника несколько лёгких тележек-повозок с практически бесшумными, лёгкими резиновыми колёсами, на которых установили по пять направляющих ферм от «Града»[72]. Благо армейские подразделения были вокруг Айбака, и отношения у Бориса постепенно сложились со всеми добрососедские и дружеские. В обмен на видеокассеты и видеомагнитофоны появились направляющие фермы для артиллерийской установки…

Телеги были изготовлены, официально – для перевозки питьевой воды и, конечно, использовались для воды… Но за десять минут превращались в установку «Град» – местного производства. Поскольку у армейцев такие фермы на «Град» были расходным материалом, то достать их было просто, и это не являлось каким-либо преступлением. С двух батарей, как говорится, по чуть-чуть и… батальону хватило на пять собственных установок. Тележки были настолько легки и управляемы, что их свободно можно было перекатывать руками.

Таким образом, в оперативном батальоне появились и свои артиллеристы. Ну а снарядов для стрельбы для хорошего товарища по имени Борис из афганских батальонов – советские офицеры, конечно же, не жалели. На самом деле, когда ведёт огонь артиллерийская установка «Град», какое количество снарядов вылетает за десяток минут из всех сорока стволов, сосчитать может только специалист. А если установок три или даже больше… Полный залп штатной установки производится за двадцать секунд, а это сорок снарядов из одной машины. Таким образом, благодаря советскому советнику, в оперативном батальоне появилась своя артиллерия. Такое грозное оружие стало весомым аргументом в последующих действиях и всего МГБ провинции Саманган. На серьёзную операцию «оперативная артиллерия», как её назвал Мохаммад Нур, была взята впервые.

Мы с Юрой в период подготовки тоже пытались внести свой вклад в огневую мощь батальона. Казалось, что все вокруг «заболели» большими стволами. Мы взяли нескольких афганцев, специально и по секрету отобранных Борисом, и научили их использовать наш 82-миллиметровый миномёт без установки плиты и прицела… Только ствол! И это тоже стало «аргументом» в последующих боевых действиях батальона… Дело в том, что основной вес миномёта составляют плита, на которой крепится приспособление для наведения огня, и станина для крепления самого ствола. Без этого ствол, казалось бы, ненужная штука. А на самом деле – нет. Для спецназа достаточно только снарядов, самого ствола и буссоли, то есть прицела, который переносится в кармане брюк, а значит, не имеет никакого веса. Всё остальное – знание, навык и отсутствие страха во время выстрела… Мы называли это – «стрельба из армейского миномёта с руки»!

В строю оперативного батальона, кроме нас, вместе с переводчиками насчитывалось двести человек. Это была внушительная сила. А с нашей самодельной артиллерией в горах против духов – ещё и огромная огневая мощь. Правда, при начале движения вся эта, так называемая «живая сила», пока абсолютно не понимающая, куда и для чего они выдвигаются, была настроена несерьёзно, но оптимистически. Ещё бы, мы же шли на стрельбы! И это длилось до тех пор, пока мы не углубились далеко в горы. Сделав пару ложных «танцевальных па» в разные стороны, запутав для оставшихся в расположении части бойцов следы, мы встали на нужный нам маршрут и далее, практически бегом, стали двигаться по ночной дороге в сторону уже заданного и известного только проводнику и нам объекта. То, что мы двигаемся не на стрельбище, стало понятно только через несколько часов пути. Настроение у всех стало серьёзным. Иногда переходили на шаг, потом опять бежали, темп движения держали всё время очень высокий. Афганские солдаты не жаловались. Шли, бежали, молчали. Шума при движении колонны мы практически не производили. Чуть слышен был звук от разгорячённого дыхания множества тел, шелест одежды и, иногда, – шорох скатывающихся вниз камней, попадавших под ноги множества людей…

Вёл колонну оперативный работник, заместитель Мамадура Джамрон. Это был тоже молодой пуштун, который и принёс информацию о банках с маслом и покупке именно их бандой наших «гостинцев». У него, как мы знали, тоже были веские причины честно воевать за народную власть… Кроме того, он был близким родственником начальника Управления МГБ. Заранее проговорив весь наш план, о