уже не мешало, и ничто не могло сдержать начало нашей атаки. Командир стал доводить до сведения своих солдат настоящую причину появления здесь отряда. Ему вторили таджики-переводчики.

В горах даже негромкий голос раздаётся далеко, а тут громовые раскаты почти крика, как будто на митинге перед тысячной толпой, тем более пронизанные свежестью и прозрачностью воздуха и тишины бадахшанского утра, произвели и на нас, и на солдат магическое впечатление…

– Мы находимся перед бандой врагов народной власти! Здесь, в этой крепости, засел со своими американскими друзьями Дин Мамад. Это по его приказу был убит молодой солдат, который не захотел воевать на их стороне. И мы все сюда пришли, чтобы отомстить за это злодеяние. Там, за этим никчёмным забором, находится их банда. Их там шестьдесят человек. И сейчас мы их уничтожим. Да здравствует народная власть! Нет пощады врагам Саурской революции…[78]

Его голос вдруг неожиданно затих, – так же, как и неожиданно раздался. Замолчали и переводчики. Это было как появление какого-то знамения в небе над горами. Мы с Инчаковым не ожидали такого грандиозного эффекта, который подействовал и на солдат батальона, и на нас с Юрой, в том числе. Но это, действительно, повлияло на всех присутствующих, как какой-то только что увиденный, самый патриотический фильм. Его слова звучали, как боевой марш нового, ещё не известного, но великого композитора, и воздействие имели тоже грандиозное.

Слышали и понимали его слова и там, как бы далеко это не находилось, на той стороне оврага. Потому что мы увидели засуетившиеся, забегавшие, пригибающиеся фигуры, которые заметались там от стены к стене. И понятно было, и видно нам, что они тоже готовятся к бою. А когда так громко и явно зазвучали голоса переводчиков, стало ясно и то, что они нас тоже слышат и понимают.

В завершение прозвучал какой-то гулкий далёкий хлопок непонятного и глухого взрыва. Мы догадались об этом лишь потому, что в нескольких местах из-под земли вдруг вылетели клубы пыли, грязи и сухой травы.

– Ага! Это банка сработала, – обрадовался Боря. – Смотрите, видите – это крышки от запасных входов в схрон полетели…

Действительно, похожие на подземные фонтаны, с двух сторон от забора пылили два столба сухой разлетевшейся земли…

Какая удача, что заряд нашего «сюрприза» сработал именно сейчас, когда неожиданно эффектно завершилось «выступление» оратора. Как будто бы жирная точка. Нет! Жирный восклицательный знак: за афганского парня, жестоко убитого этими бандитами в этой войне только за то, что он просто оказался не в то время и не в том месте…

– Огонь! – дал команду Борис своим «артиллеристам».

И тут, поколдовав ещё немного над прицелами, открыла огонь артиллерия оперативного батальона. Свист, гул, шум и шипение соединились в одну звуковую симфонию. Это заработали самодельные установки «Град». Поднимая клубы пыли вокруг телеги, с которой происходил запуск, в сторону крепости полетели снаряды. От происходящего и увиденного, первыми опешили и удивились те, которые были по ту сторону забора этой пресловутой крепости. Они могли ожидать от суетящихся вокруг солдат чего угодно: стрельбы из автоматов, пулемётов, винтовок, даже пешей атаки, и ко всему этому они были хорошо подготовлены… Но артиллерия и ракеты… здесь и теперь? Ни за что!.. В это поверить невозможно. Да и откуда вдруг они здесь? Ни советских машин, ни пусковых установок нет, их и не было… А чтобы вот так стреляли телеги для перевозки бочек с водой! Такого ещё в этих горах не видели… Из цепи солдат, которая стояла или лежала с автоматами и пулемётами, не прозвучало ни одного выстрела. Да и до крепости, откуда могли бы стрелять, было далековато. А вот из каких-то повозок для перевозки то ли воды, то ли хвороста… вдруг полетели снаряды! Это было ещё одно «чудо войны» сегодняшнего утра.

Ракеты, неожиданно для меня с Инчаковым, нисколько не удивляя Бориса, точно попали в площадку за забором и, почему-то не сразу взрываясь, начали носиться, как сумасшедшие бильярдные шары, разбитые опытной рукой игрока, отскакивая от стен забора и зданий, снося на своём пути нехитрый скарб внутреннего убранства «крепости». Внутренний бедлам дополнили взрывы тех ракет, которые, как будто бы уже наигравшись с жизнью и смертью, начали взрываться по всем углам территории. Вид от происходящего на территории крепости вызвал ужас из-за носившейся там смерти и одновременный восторг, от осознания того, что именно тебя там нет…

И вдруг наступила полнейшая тишина. Запас ракет оперативного батальона закончился… Запас зарядов «Града», который тащили с собой бойцы, был, конечно, небольшой. Но стало абсолютно понятно, что улетевшие ракеты сделали своё дело до конца. Ни живых, ни раненых там быть не могло… Цепи батальона лежали на земле и как бы наблюдали за спектаклем войны. Опасности для них не было. Мы все были свидетелями просто расстрела крепости на расстоянии. Тишина после этого гула, свиста и взрывов стала особенно пронзительной. Не слышно было даже шума ветра или рокота горной реки около кишлака. После такого внезапного звукового перенапряжения барабанных перепонок всего мгновение назад, от взрывов и шума ракет, остальные звуки уже не воспринимались вообще.

– Смысла идти туда, в крепость, и смотреть, я думаю, нет! – сказал Боря. – Да и вдруг там есть живые, будут стрелять, можем потерять людей. Добраться туда с этой стороны через этот овраг непросто… потеряем много времени. Как думаете? – обратился Борис к нам…

– В схрон бы надо залезть, – предложил Юра.

– Ага! Надо! – съехидничал Боря. – А в это время как раз вторая или третья банка рванёт, если они там… Тогда… Короче, в схрон не полезем, если там даже сам Шах Масуд[79]. Звание Героя Советского Союза… посмертно… получать не хочу. Живых в схроне всё равно никого нет.

– Ещё бы, – вставил я, – в банке всё же было пять кэгэ пластита упаковано… От двухсотграммовой шашки тротила там было бы полное поражение. Пространство же внутри закрытое. Вон, видели, как крышки от схронов в небо улетели?..

– Вот, – заговорил, обращаясь к нам, наш товарищ. – Воевать мы должны примерно так… По крайней мере, мне так больше по душе. Их надо доставать оружием, которое имеет большую, чем у них, дальность. Расстреливать на дальнем расстоянии, и на этом всё… Мы же не Москву обороняем, чтобы в штыковую ходить… Была бы моя воля, я бы вооружил батальон по-другому… Я бы на наши уазики поставил бы АГСы[80], крупнокалиберные пулемёты, НУРСы[81] и мини-установки «Град»… Да, дали бы мне оружие, которое я сам хочу, был бы совсем