— Ну, ты была с ним не очень любезна, — согласилась я.

— Я знаю, — честно призналась Анжела. — Но понимаешь, я всем сердцем верила, что люблю Дугласа. Я думала, что запросто смогу уйти к нему и оставить Генри и детей и начать новую жизнь. Вчера ночью я поняла, насколько была глупа.

Мы с Генри хотим начать все снова, более того, я хочу еще детей. Ночью я представила, как это страшно, стареть и ничего не иметь, ничем не интересоваться, кроме молодых людей. Я поняла, что могу уподобиться матери Генри. Представляешь, какой ужас — гоняться за юношами, которые тебе в сыновья годятся и которые презирают тебя? От этих мыслей мне стало страшно, поэтому я и пошла к Генри. Мы будем жить по-другому. Рассказать тебе, что мы будем делать? Никогда не догадаешься!

— Спорим, догадаюсь, — воскликнула я. — Вы купите дом за городом.

— Правильно! — сказала Анжела. — Откуда ты знаешь?

— Генри говорила мне, как ему этого хочется, — ответила я.

— Естественно, этот дом мы оставим, — продолжала Анжела. — Но нам нужно загородное поместье, где дети могли бы проводить каникулы. Оно должно быть недалеко от Лондона, чтобы мы имели возможность ездить туда на машине, приглашать туда знакомых, проводит там уик-энды. О, я так счастлива, что могу с уверенностью смотреть в будущее. Думаю, я все-таки создана для деревенской, не городской жизни.

— Ты права, — согласилась я. — Ты так же любишь дом, как все мы. Ведь не назовешь наших родителей бездельниками, правда?

— Я набездельничалась досыта, — призналась Анжела. — Вчера я пришла в ужас, когда представила, что все это могло случиться с Джеральдом после того, как я сбежала бы с Дугласом. Я была бы далеко от дома, нервничала бы, сходила с ума от того, что не в силах помочь. А вдруг после развода мне запретили бы видеться с детьми. Как же я их люблю. Почему же я не понимала этого раньше?

Она побледнела от охватывавшего ее беспокойства. Я взяла ее за руку.

— Не надо растравлять себе душу, — сказала я. — Ведь сейчас все позади, и уверена, что Генри понимает тебя. На всех людей иногда находит затмение.

— Откуда ты знаешь? — с улыбкой спросила Анжела.

Если бы я не знала, что в настоящий момент ею владеют только положительные эмоции, я назвала бы ее улыбку снисходительной.

Я засмеялась.

— Знаю — вот и все, — ответила я. — Хотя ты можешь сказать, что у меня совсем нет жизненного опыта. Возможно, делать подобные заключения мне позволяют знания, полученные из книг, или моя интуиция. Видишь, я же оказалась права в отношении Дугласа, не так ли? Я же говорила, что он тебе не подходит.

— Бедный Дуглас, — заметила Анжела. — Но он справится — ведь он молод. Подозреваю, что в скором времени он почувствует облегчение от того, что ему не пришлось бежать с замужней женщиной, в результате чего рухнула бы его военная карьера.

— К тому же эта женщина обошлась бы ему гораздо дороже, чем лошадь для поло, — поддразнила я Анжелу.

— Ну, не будь такой противной, — сказала она. — Ты даже представляешь, какой бережливой и изворотливой я могу быть, если постараюсь.

— Сомневаюсь. Я очень рада за тебя, потому что Генри богат! Между прочим, дорогая, он мне ужасно нравится.

— Как ни странно, и мне тоже! — полушутя-полусерьезно проговорила Анжела. Она поднялась.

— Я постараюсь полюбить его и принести ему счастье, — сказала она. — Пройдет немного времени, и я превращусь в толстуху-домоседку, в доме будет целая куча детей, а мы с Генри станем образцом семейного счастья.

Раздался стук в дверь.

— Войди, — сказала я, решив, что это горничная. К моему удивлению, в дверях показался Генри.

— Анжела у тебя? — Не успела я ответить, как он воскликнул:

— О, ты здесь, дорогая. Я не нашел тебя в твоей комнате и начал беспокоиться.

— Входи, — сказала Анжела. — Я рассказывала Лин о Джеральде. И еще о том, какие у нас с тобой планы на будущее.

На Генри был темно-синий халат, накинутый поверх голубой пижамы. Его волосы находились в страшном беспорядке. Он улыбался, у него был счастливый и гордый вид, от чего он казался намного моложе, чуть ли не мальчишкой.

— Как видишь, Лин, я нашел работу, — обратился он ко мне. — Я буду управляющим своего собственного поместья. Может, попытаю счастья в фермерстве.

— Я в восторге от того, что услышала, — ответила я. — Только не забудь выдать меня замуж, прежде чем займешься своей новой работой, хорошо?

— Сомневаюсь, что забуду об этом, — сказал Генри. — Обещаю, к свадьбе ты получишь лучшее, что может предоставить Картье, чего бы это мне ни стоило!

Вместо того чтобы опять выразить свое недовольство тем, что Генри упомянул о деньгах, Анжела подошла к нему и взяла под руку.

— Мы подарим ей бриллиантовую корову, — засмеялась она. — Как символ семейного благополучия.

Генри с улыбкой взглянул на свою жену. Было нечто трогательное в том, с какой гордостью и любовью он смотрел на нее.

Меня охватил страх за него: я испугалась, что его счастье может оказаться недолговечным — как только Джеральд поправится, Анжела обо всем позабудет. И все же я чувствовала, что моя сестра относится более серьезно, чем кажется, к тому, чтобы, как она сказала, сделать попытку полюбить Генри. На самом деле Анжела не была столь уж эмоциональна, чтобы незаконная любовная связь доставляла ей удовольствие. Она не чувствовала бы себя счастливой, если бы ей пришлось нарушить моральные устои общества ради своей страсти или променять свое спокойствие на тревоги и нервотрепку, которые будут сопровождать тайную любовь. Интуиция подсказывала мне, что Анжела в конце концов успокоится в своих метаниях, и если ей так и не удастся полюбить Генри, то она, по крайней мере, будет удовлетворена своей жизнью с ним. К тому же с годами дети будут иметь для нее более важное значение, чем сейчас.

Раздался похожий на звон серебряного колокольчика бой часов, стоявших на камине. Увидев, что уже половина девятого, Анжела проговорила:

— Я уже давным-давно не вставала так рано. У меня масса времени до ухода, и я не знаю, чем заняться.

— Ты собиралась поехать в лечебницу к одиннадцати, — напомнил Генри.

— Да, я знаю, — сказала Анжела. — Ты поедешь со мной?

— Конечно, дорогая, — ответил Генри.

— Отлично. А пока я займусь письмами и списком приглашенных на свадьбу Лин, — сообщила Анжела.

— Не напоминай мне о письмах! — с притворным ужасом воскликнула я. — Вчера вечером я получила более тридцати, причем все они пришли от совершенно незнакомых мне людей. Одни из них были в детстве знакомы с мамой, а другие оказались твоими давними приятельницами.

— Ага, — проговорила Анжела, — вот тебе и наказание за то, что удачно выходишь замуж. Каждый хватается за возможность напомнить о себе!