Заканчивался ещё один день нашего путешествия. Всего одна ночь – и мы подойдём к горам, уже близким, высоким, подпирающим тёмное небо. Всё подвластно времени, и даже солнце не в силах остановиться, бордовым пятном оно клонилось за острые, уже различимые пики, а накануне долго не смиряло свой жар, и воздух, накалённый от зноя, заваривал на горизонте грозу фиолетовым маревом. Подул ветер. Закачались чахлые ели, чудом укоренившиеся в камнях. Заприметив овражек и десяток деревьев на его краю, я решил остановиться на ночёвку там.

Темнело. Первым делом разжёг костерок. Едва загорелись сухие ветки, как в недрах беременной дождём тучи, неумолимо двигающейся под порывами ветра к нам, разветвилась молния – мигнул её ослепляющий след. Туро зайцем вылетел из овражка и спрятался под елью. С гулом грозы разлился пряный запах полыни и хвои.

– Туро, руби деревья! – закричал я, но парень, похоже, больше всего на свете боялся стихийных бедствий и не отозвался.

Пришлось самому заняться этим. Поглядывая на свернувшегося калачиком под деревом мальца и волчиц, устроившихся рядом с ним, срубил два деревца. Очистив от веток стволы, потащил их к костру. Одну из палок перерубил пополам и, заточив, вогнал колья в землю в метрах полутора друг от друга. На второй вырубил пазы, так, чтобы в них сели верхушки кольев, и положил её сверху перекладиной. Поглядывая на хмурое небо, срубил ещё три небольшие ели и отделил ветки от ствола только с одной стороны. Пристроил деревья на перекладину верхушками к земле. Едва соорудил из еловых веток подстилку под навесом, как сверху упали первые крупные дождевые капли.

Перетащив в укрытие вещи, срубил ближайшую ель и бросил её в костёр. Взметнулось ввысь пламя, затрещали, защёлкали, попискивая зелёные иголки. Юркнув под навес, я распаковал меховые плащи и улёгся на ароматные, пахнущие хвоей ветки. С неба полилась вода, как сквозь решето забрызгало по крыше и по земле. От костра поднялся столб белого дыма. Совсем рядом сверкнула молния, и тут же над головой загремело. Хотел позвать Туро, но раз парень сам до сих пор не пришёл, то теперь и подавно останется ночевать в своём укрытии. Дождь поливал как из ведра. Хоть и капало сверху и костёр едва дымил, не давая тепла, уснул я быстро.

Проснулся от какого-то шума. У навеса потрескивал костерок, и Туро резвился неподалёку с волчицами. Солнце уже грело, земля в овражке парила. Вынув из корзины два куска мяса, свистнул волчицам. Муська тут как тут, словно собачонка, крутит хвостом и сама вертится, заглядывает в глаза. Получив свой кусок, сразу убежала с ним подальше. Пальма устроилась перекусить у навеса.

Подошёл Туро, стоит, смотрит, нахмурив брови.

– Как спал? – спрашиваю, представив себе его ночёвку под елью, улыбаюсь.

– Холодно было…

– Боишься грозы?

– Грозы? – Он посмотрел на меня с удивлением. – То духи злятся! Прятаться нужно!

– Неправильно, Туро! Гроза формируется в облаке. Облако состоит из воды и льда. Крупные частицы в облаке несут отрицательный заряд, а мелкие, лёгкие, – положительный. Хоть ты ничего и не понял, по глазам вижу, – мальчик действительно смотрел на меня, будто змею увидел, – но запомнить должен, что во время грозы нельзя прятаться от дождя под одинокими деревьями или оставаться в чистом поле, плавать в реке. Это без всякого злого умысла духов может привести к попаданию в тебя молнии, и тогда ты точно узнаешь, где и как живут духи.

Наблюдая за подвижной мимикой парнишки, я рассмеялся. Он вроде и верил мне, но при этом продолжал сомневаться. Выставив перед собой вторую корзину с припасами для нас, я предложил ему перекусить, а сам пошёл в глубь овражка отлить. Журчу, поглядываю по сторонам. Тут, метрах в пятнадцати от костра, стены оврага выветрились, оголив скальную породу. Мой взгляд, скользя по осыпи, задержался на рыжем, местами словно в зелёном мхе камешке. Не спешить и закончить то, чем я занимался, в тот момент было трудно. Я был уверен, что нашёл самородок меди. Почти как в детстве, когда, например, в первый раз увидел жука. Я просто знал, что лежащее на спине и шевелящее лапками насекомое – жук!

Размером с кулак, местами с острыми отростками камень я потёр о серую скалу и увидел характерный для меди блеск. Полез по осыпи выше, разгребая камешки ногой. Так увлёкся поисками, что не заметил Туро. Парню, наверное, надоело за мной наблюдать, и он спросил:

– Лоло, я давно поел, ты сам будешь или пойдём?

– Буду, буду. Ещё немного потерпи, и пойдём, – пробормотал я в ответ, остервенело вороша ногами острые камни.

– Что ты делаешь?

– Медь ищу.

– Медь? Что это?

Вздохнув, я спустился к нему и показал самородок.

– Пойдём быстрее, может, найдём родичей, – заканючил Туро. Я хотел ему объяснить, насколько для меня важна эта находка, но паренёк смог меня удивить снова: – Лоло, пойдём. Я дам тебе много таких камней!

– Много – это сколько? Больше десяти? – поинтересовался я, всё ещё не веря в удачу.

– Больше. Пойдём?

Перекусывал я на ходу, попутно расспрашивая Туро, как у него оказалось так много самородков меди. Он ответил, что камни ему понравились. Они были тяжелее обычных, и ему нравилось их бросать, а потом он заметил, что те камни стали блестеть на солнце, и решил собирать их. Правда, и огорчить меня он сумел, поведав, что находил их не часто.

Под синим небом, как на зелёном острове, расстилались снега. Только у подножия горы я смог рассмотреть такую привычную красоту из прошлой жизни. Какая-то неведомая магия издали эти горы являла холмами, но стоило подойти ближе, и крутые, поросшие лесом подъёмы впечатлили открывшимися просторами, а когда я оказался на склоне среди высоких елей, увидел голые вершины горных пиков, будто выросшие из снега.

Часа четыре мы шли в гору, и я уже собирался скомандовать остановку на привал, как почувствовал запах дыма. Наверное, и Туро учуял костёр. Сорвавшись с места с криком «Мама!», он побежал, петляя между елями. А я просто брёл, не меняя направления, и надеялся, что дойду к месту по запаху.

Так оно и случилось. Подъём становился всё более пологим, и, как только рельеф выровнялся, я вышел на полянку. Волчицы, на удивление, жались к ногам, даже когда я увидел Туро, обнимающегося с женщиной, и двух мужчин метра под два ростом, стоящих рядом с ними. Домишки, обмазанные саманом, и пару козлят под навесом за изгородью я разглядел потом. Уж очень меня тогда потрясли выдающиеся габариты «воскресших» пастухов.

Тот, что носил длинную чёрную бороду, сузив маленькие глазки, схватился за копьё, прислонённое к мазанке. Согнулся, выставив его перед собой, сделал шаг навстречу. Я едва успел схватить волчиц за ошейники. Верёвка соскользнула с плеча, и корзины упали на землю. Второй, курносый, с бородёнкой покороче, подобрал дубину и положил её на могучее плечо.

Было и у меня желание отпустить волчиц и выдернуть из колчана лук. Тетиву на него натянул, как только мы вошли в лес. Но свой страх я пока контролировал, да и надеялся, что Туро наконец этим бугаям что-нибудь скажет.