– Не шевелиться! Стреляю без предупреждения… Руки за спину и осторожненько сесть на диван.

Ракитский моментально выполнил команду. Дон хотел не подчиниться, но что-то холодное уткнулось ему в спину и он, сомкнув руки на пояснице, поплелся к дивану.

Когда Дон развернулся и сел, оружия у нападавших он не увидел. Один что-то спрятал в карман, а другой сделал характерный жест, при котором запихивают пистолет за брючный ремень на спине.

Ракитский узнал только одного, которого он поил водкой перед Мелитополем.

Дон знал обоих. Правда, Мартова он видел только на кассете, но запомнил достаточно хорошо.

Разговор принял неожиданный оборот. Мартов был сама доброта:

– Не обижайтесь на меня. Вы хорошо знаете, уважаемый Виктор Олегович, что у меня есть поводы злиться на вас, но я все простил. На данном этапе мы с вами друзья. У нас общие цели. Вы мне очень нужны. А я вам нужен еще больше… Давайте детали обсудим наедине. Пусть молодежь покурит на природе. Господин Ракитский! Отвяжите следователя от стула и вместе с Леонидом положите его в тенечек под дом. Только не на мокрое – боюсь простудится…

Дон лихорадочно вырабатывал линию поведения. «Мартов не знает о кассетах и потому так спокоен… Или он так спокоен потому, что все знает. Но зачем тогда я ему нужен? Интересно, он уже нашел деньги, которые спрятал следователь. Искал, если судить по синяку…»

Когда следователя уволокли, Мартов продолжил дружескую беседу:

– Вы, господин Дон, находитесь в плену заблуждений. Вы ошибаетесь буквально во всем. Вот вы, например, считаете, что у вас есть против меня и моих друзей страшное оружие в виде двух кассет?

– Да!

– Так их уже нет. То есть в природе они существуют, но в «Аркадии» их нет. Украли их у Бабкина. К сожалению, не я украл… Далее! Вы думаете, что вчера гонялись за кейсом с двумя сотнями долларов. А их подменили. Там были куклы.

– Кто подменил?!

– Это мы спросим у Романа из Полтавы. Вы думаете, что он мертв?

– Да.

– А он жив. И жена его бежала из «Аркадии». Но это не самое для вас страшное. Вот на этой кассете признания Бабкина. Целая поэма о вас. Как вы готовили убийство Глеба Славина, а убили его брата. Ну, и другие мелочи подобного рода. Перед смертью Бабкин был очень откровенен.

– Илья умер?

– Убит, уважаемый Виктор Олегович. Думаете мной? Милиция так не думает. Она ищет Глеба Славина.

– Но он мертв!

– Опять ошибочка. Именно он с друзьями приходил в «Аркадию» в ночь убийства. Он украл кассеты и освободил Наташу. И у него, кстати, есть вариант признания Бабкина против вас… Без вас, Дон, мне трудно найти Глеба Славина. Предлагаю сотрудничество: вместе находим все вредные для нас кассеты, уничтожаем их и убираем людей, которые их видели.

– Но я их тоже видел.

– Виноват, Дон. Изменение в тексте договора: убираем всех, кроме вас. Завершаем все, разбегаемся и забываем друг о друге. Идет? Тогда по рукам… Начинаем работать. Зовите Ракитского. Пусть едет в Полтаву и ищет следы своего родственника по имени Роман. Пока это первый вопрос: а был ли мальчик из Полтавы?

В какой-то момент Сережа Ракитский решил не возвращаться в Москву. Здесь в Полтаве его все любили. Для сравнительно маленького города он был Артист, звезда первой величины. А в столице соседнего государства его надо было рассматривать в телескоп.

Но Москва все равно манила к себе. Он хотел вернуться и боялся. Не закона – тут он был почти чист. Не убивал, не грабил. А устраивать спектакли для богатого бизнесмена никому не запрещено. На мошенничество его действия не тянули. Самый большой грех – клофелин в водке. Но Свирин заявлять не станет. Не тот случай.

Ракитский боялся не закона, а Дона…

Романов в Полтаве было много, но того самого никто не знал. Не было такого родственника. И свадьбы с Наташей не было. И письма об их приезде родители не писали.

Особенно Ракитскому было обидно, что он не распознал игру. Он еще хотел учить этого Штирлица актерскому мастерству! А его, якобы, молодая жена. Эта Наташа – змея подколодная, но актриса гениальная. Невинные глазки, легкий украинский акцент, провинциальная стеснительность и никакой системы Станиславского.

Ракитский чувствовал себя лохом. Более того – нарушителем очевидных в среде Дона этических норм и понятий. Он сам привел к шефу двух крысят, поручился за них, продвигал…

На вокзале в Москве все телефоны работали по карточкам. А таковой у Ракитского не было. Эта неудача порадовала – можно оттянуть неприятный звонок Дону.

В кассах метро были карточки, а рядом телефоны – автоматы. Пришлось позвонить.

Разговор немного успокоил. Ракитскому не пришлось ничего говорить самому, а монолог Дона был не очень грозен:

– Что, артист, обделался? Я представляю, как ты бегал по Полтаве и искал своих родственничков. Не нашел? Я так и думал… Теперь надо решить, что с тобой делать. Давай быстро ко мне! Я тебя на кладбище отправлю.

– В каком это смысле?

– В каком? В разобранном… Шутки это! Приезжай срочно. Сегодня Бабкина хоронят. Надо посмотреть за публикой.

В офисе Дона чувствовалось напряжение. Уже никто не ходил вразвалочку. Все бегали.

Ракитский понял, что Дон и, возможно, Мартов всех своих людей поставили на уши. За два дня горы они не свернули, но накопали очень много.

Первым делом Дон сообщил Ракитскому, что у ласкового моря в легендарной Гагре нашли труп Вани Шорохова:

– Был Шкаф и нет его. Граната в руках взорвалась.

– Как?!

– Как? Громко! Голова на сорок метров отлетела… Совсем Славин оборзел. Дом в Гагре взорвал. Двух чеченских беженцев угробил. Потом Ваню Шорохова, потом Илью Бабкина. Кассеты важные выкрал… И Роман явно его человек.

– Да уж не мой! У меня таких родственников никогда не было. Вовремя разоблачили самозванца.

– Вовремя? А деньги индийские где? А информации он сколько Славину передал? О Бабкине, обо мне, о тебе… Откуда этот Славин людей берет. Вот еще одна. Ты посмотри, Ракитский, на фотографию. Зверское лицо. И фамилия, как у того из ГПУ – Татьяна Пронина.

– Да, глаза хитрые, пронырливые.

– Мои ребята у нее на квартире в Протвино утюг нашли и стул прогоревший. Возможно, они со Славиным Ивана пытали, а потом в Гагре его и добили… Страшная женщина… Ее со Славиным у Бабкина видели. Возможно, она его и огрела подсвечником. Судебный медик так и сказал: «Удар был легкий, женский».

– Да, взгляд у нее свирепый.

– Ошибся я, Сергей, со Славиным. Недооценил противника… Я иногда людей по именам определяю. Думал, что имя Глеб от старого слова глоба, оглобля, дубина. Взял книжку – оказалось, что Глеб от слова глыба, скала, твердыня.