ДЖЕК. Ты знаешь, что ты там делаешь, правда?

КОДИ. Непрерывность – О, я зна…, это —

ДЖЕК. Ну, э, по правде?

КОДИ. Э хм, я в точности знаю, что делаю, чувак… Я – это как спрашивать чувака, знает ли он, как в рог дуть, вишь, знаешь, типа если б Дылда дул чёнть, я признаю, что Дылда думает, будто это я дую, чувак, знаешь, а я всегда дую вот так, вишь… и все такое… Ну в общем, чувак делает что-то на роге, ему интересно, слышит ли его кто-то еще на самом деле, типа частенько я, бывало, думал по части: «А Джек это слышал?» или э, чёнть насчет конкретной пластинки давным-давно или чёнть типа того, вишь… Но я чего грю, скажем, ну, конечно, он дует, чувак, он знает про это больше меня, он про это знает, знаешь, он знает про, знаешь, вишь, (смеясь) и потому это так же, как я грю, я знаю – но, в общем, мне нужно ему сказать, я просто грю, те слова, помнишь определенные вещи подвели меня к мыслям про все про это, вот, что не было нигде, как я сказал, это просто как даже сейчас вот, как я рассказал в истории про кровать… Я на самом деле не чувствовал, будто это нигде, но оно не было ни-чем. Фактически оно было – чем оно на самом деле было, это припоминание прямо сейчас с моей стороны, припоминание меня, как я либо рассказывал о, либо думал конкретно прежде о кровати, вишь, в общем, следовательно, я, я только сейчас и сделал, что ре – вернулся к тому воспоминанию и вытащил наружу мешанинку маленькую, э, значимых вещей, насколько их могу вспомнить, маленькой структурной линии, костяковой штукой итого – что я думал раньше, и так оно и делается, знаешь, ты же знаешь, когда возвращаешься и вспоминаешь про какую-то штуку, которую ясно всю продумал и вокруг которой уже раньше походил, ты знаешь, о чем я, второй, или третий, или четвертый раз о ней рассказываешь или говоришь что-нибудь типа почему она выходит иначе, и она становится более и более измененной, пока не превращается в какую попало мелочь, которую говоришь, вишь, типа например, я могу вспомнить, как шел домой после школы, когда мне было семь лет, понимаешь, а у меня уже была такая долгая половая жизнь, и она была настолько причудлива, что весь один семестр, каждый день, я и этот маленький мексиканский пацан не говорили больше ни о чем, а я просто рассказывал ему про все, что со мною случилось с тех пор, как я повзрослел до того, что мог все помнить, вишь, и это у меня заняло весь семестр, а ходили мы далеко, чувак, от Лэример-стрит до самого… вишь. Жуткие дела. Вишь теперь единственное – вишь, Джек, я б ничего такого и не говорил, я б и дальше себе читал, я б не стал разговаривать, вот только ты смотрел на меня так, что… в общем… Я подумал, что лучше уж, чтоб мне не зависать, как раньше бывало, на чае, вишь, зависать и не помнить, что я собирался сказать дальше, или даже не заканчивать фразу, потому что усилия на то, чтоб вернуться и вспомнить в подробностях все те вещи, про что я думал раньше, это такая задача, и недостойная, и там нет воодушевления, чтобы что-то сделать – его – типа вгружаешься во что-то первый раз, видишь после того, как определенное время проходит, грубо, года четыре, пять лет назад после того, как я зависал с Джоанной, а чего, с тех пор уже нет спонтанного, больше нет… первых случайностей больше нет, ты знаешь, о чем я, те штуки, о которых надо думать, или такие, что, знаешь, нет больше открывания (смеясь)….Ты все равно понимаешь, ага, я в смысле, ты просто, э, идешь себе дальше, вишь, и так, оно едва ли того стоит (смеется)

ДЖЕК. Что того стоит?

КОДИ. Раньше не чувствовал пару лет назад, едва ли стоит того, чтоб заканчивать фразу, и потом ему надо попробовать, как мне можно было б, я не мог, и оно развилось во что-то таким манером, вишь, поэтому теперь вместо этого я просто завершаю мысль, чему б ни научился, знаешь, типа я вижу ее завершенной, какая бы мысль ни пришла, вишь, а не пытаюсь заставить себя подгоняться назад, туда, где я должен быть тут, а к тому же… и единственные намеки, что вели меня и дальше идти по этому пути, типа, ты на меня смотришь, чтобы это сказать, только ты ничего не сказал, но посмотрел на меня, и я, значит, и дальше говорю об этих штуках, думаю о штуках, и памяти, птушто нас обоих беспокоит, э, память, и просто расслабься, как Пруст и все такое. В общем, я говорю себе об этом дальше, поскольку ум и вспоминает, и думает, и потому вот это трудно, чтобы, поддерживать, э, равновесие, знаешь, это, но на самом деле не стоит париться, потому что можно зависать, если не знаешь, когда резко обрезать нож, вишь, и переключиться обратно на что-то, знаешь, или как-то, потому что оно становится зависом либо просто бессмысленным базаром, ты знаешь, о чем я, вишь, короче, это трудно, знаешь, покуда я продолжаю, вишь, потому что на самом деле мне это не нравится! То же самое чувство, вот он, вишь, пока я вспоминаю, как рассказывал это вчера ночью… Мне оно не нравится, то же чувство, что было у меня с «Оно тебя гнобит», не то что у меня было это чувство, когда я его читал, но напротив, это слова, которые его вызвали, понимаешь, как я уже раньше через это проходил, в предыдущие… Так же и тут, мне все время по-прежнему трудно возвращаться к этому, потому что я не… Я не, ты понимаешь (смеется), чувствую этого, не горжусь им, или как-то, ты понимаешь, вишь, в общем, трудно это, трудно возвращаться к этому конкретному, вишь, поэтому я его и откладывал на самом деле, вишь? (оба смеются) Кышмарная штука. Ну а в этот единственный раз, на самом деле, я вот это вот и имею тут в виду, вишь, то же самое: «Хак, помнишь же, какой он», вишь, «нью-йорский оттяг», в общем, «Хак сказал: „Давай, чувак, я тебе хочу кое-что показать“ он» – и Ирвин: «они с Ирвином такими часто бывали, Ирвин говорил, бывало: „Тебе надо посмотреть на эту тряпку“, Хак грил» – (читая спотыкливо)…потому что вишь, вот что произошло, вишь, и я счас описываю, вишь, как тут я сейчас прохожу процесс рассказывания тебе, а ты тот, кто это записал, вишь, короче, я говорю, знаешь, ты знаешь про это больше, чем я —

ДЖЕК. Я знаки препинания не расставлял

КОДИ. Нет, ты знаешь об этом больше меня… нет – ну, то и впрямь был все равно разговор без знаков препинания. Я что говорю – ты знаешь, о чем я, короче, причина, по которой я прям счас зависаю, вот так вот грю, она в том же самом смысле, в котором я хочу тебе рассказать, что припоминанье определенных штук к этому и привело, вишь, а я уже это сказал, рассказывая тебе про это и говоря, что не хочу к нему возвращаться из-за этого, в общем, теперь я… я, э… продолжаю читать и по-прежнему пользуюсь тем же самым процессом, я говорю… короче, это значит, что вот тут вот, Джек. Ну, это теперь не обязательно, мы через это уже прошли, потому что сейчас мы говорим просто о том самом, о чем я думал, что было, как я уже сказал раньше, мо-дифи-кацией, костяковой формой одной из тех штук, что мне случилось вспомнить в Тексасе, знаешь…. И вот… ага, ну выбери новую иголку, чувак, что-нибудь, может, найдешь, что было б – теперь слушай, я хочу рассказать ТЕБЕ кое-что! Ты знаешь, я посмотрел на часы, когда Джимми Лоу заехал в девять… уже четверть десятого, он сказал, в пределах часа, вишь, а к тому же время и все прочее, и, мы прошли вот это за минутку, так ведь —