Я мог бы, конечно, развернуть его у дверей и направить в «Свинью и свисток», но не думаю, чтобы его светлости пришелся по вкусу обед, который могут там предложить: он слывет гурманом.

— Нет, нет, конечно, раз он выехал, ничего уже сделать нельзя, — согласилась леди Брекон. — Но мне бы очень не хотелось, чтобы епископа что-либо здесь шокировало.

Лорд Брекон рассмеялся:

— Можешь не беспокоиться, мама, епископ куда больше заинтересован во мне, чем я в нем. В моих владениях находятся двенадцать богатых приходов, и я прекрасно знаю, что причина его посещения кроется отнюдь не в желании побыть в моем обществе. Просто его светлость хочет, чтобы я отдал приход Вестон-Кросс его племяннику. Это богатый приход и прекрасное место для охоты. Вот почему сегодня его светлости удобно остановиться в замке Брекон, и я нисколько не сомневаюсь, что к концу обеда он предпочтет остаться здесь на ночь: будет слишком поздно ехать в Кентербери.

— Боюсь, что все это слишком чуждо мне, — вздохнула леди Брекон.

— И очень хорошо, мама. Тебе хотелось бы увидеться с епископом, если он у нас остановится?

Леди Брекон покачала головой:

— Пожалуй, нет, Вэйн. Мне трудно разговаривать с незнакомыми людьми: я так мало знаю о мире вне этих стен. Нет, передай лорду епископу мое глубокое почтение и мои искренние сожаления о том, что я недостаточно здорова, чтобы принимать гостей.

— Я передам ему твои слова, мама, — пообещал лорд Брекон и, не взглянув на Кэролайн, вышел.

Возвращаясь к себе в комнату, чтобы переодеться к обеду, Кэролайн чувствовала странную подавленность; теперь она была уверена, что лорд Брекон твердо намерен от нее избавиться. Хотя на этот раз ей удалось перехитрить его, она знала, что рано или поздно он найдет способ изгнать ее из замка, как бы Кэролайн ни сопротивлялась, и сделает это так, чтобы не расстроить свою мать и не вызвать ее подозрений.

Теперь Кэролайн могла сделать только одно: открыть свое настоящее имя. Ей хотелось — видимо, из тщеславия, — чтобы лорд Брекон сделал ей предложение, считая ее по-прежнему Кэролайн Фрай, но коль скоро он намеревался изгнать мисс Фрай из замка, значит, она должна разговаривать с ним на равных и сказать, кто она.

Кэролайн представила себе, как это упростит дело: она пошлет за кузиной Дебби и останется в замке в качестве гостьи. Тогда ей будет легко следить за Джервисом Уорлингемом и помешать осуществлению его планов: не труднее, чем если бы она была компаньонкой леди Брекон. Трудность заключалась в том, что она не знала, действительно ли он строит такие планы и когда собирается их осуществить. У нее было так мало фактов: убийство Розенберга, подозрения лорда Милборна да необдуманные слова миссис Миллер, брошенные в порыве злости. И это все, если не считать ее собственного предчувствия, что лорд Брекон действительно находится в опасности.

Все это было очень сложно, но Кэролайн не умела долго отчаиваться. Каким-нибудь образом она найдет выход, найдет возможность спасти лорда Брекона и дать ему счастье.

— Что вы наденете сегодня вечером, миледи? — спросила Мария, стоя у дверцы шкафа.

Кэролайн заколебалась. Она намеревалась выбрать неброское, довольно скромное платье, но теперь ей показалось, что маскарад заканчивается. Ну и прекрасно, она будет блистать. По ее приказу Мария взяла с собой два ее самых красивых и нарядных платья. Тогда Кэролайн считала, что, когда она наконец откроется, ей захочется преобразиться из скромно одетой Золушки в модную и элегантную светскую леди.

Этот момент наступил: она поразит взоры собрания одним из лучших лондонских нарядов. Возможно, сегодня, к концу вечера, она сможет поговорить с лордом Бреконом и сказать ему правду. Уверенность в своей внешности прибавит ей смелости и самообладания.

— Достань белое платье, Мария, то, которое я надевала в Девоншир-Хаус, — распорядилась Кэролайн.

Мария в изумлении повернулась к ней:

— Но, миледи, оно слишком парадное! Кто вас увидит, сразу же догадается, что вы не та, за кого себя выдаете!

— Мне безразлично, — решительно произнесла Кэролайн. — Эта комедия все равно подходит к концу, Мария.

— Ну и слава богу, — проговорила Мария. — До чего же я от этого устала, миледи! Я все время только и жду, что с вашей светлостью произойдет что-то ужасное: боюсь, что вы приехали сюда, играя роль, для которой ваша светлость не годится.

— Возможно, ты и права, Мария, — сказала Кэролайн. — Ну так я надену свое лучшее платье. По крайней мере у миссис Миллер брови поползут вверх.

— Да это уж точно, — согласилась Мария, — но подождите, миледи, пока вы увидите ее сегодняшнее платье.

Оно и в Воксхолле показалось бы чересчур смелым, что уж говорить о доме джентльмена.

— Ну, по крайней мере, мое вполне респектабельно, — улыбнулась Кэролайн. Однако, подойдя к зеркалу, тотчас же усомнилась, применимо ли это слово к выбранному ею платью.

Платье было сшито из белоснежного атласа, затянутого тюлем и украшенного бесчисленными рядами кружевных оборок и фестонами. Корсаж, подчеркивавший красоту шеи и плеч Кэролайн, был расшит цветами, составленными из тысяч переливающихся жемчужинок, а рукава были сделаны из прозрачного нежного кружева. Для украшения прически предназначались жемчужные заколки, а на оба запястья надевались жемчужные браслеты.

— Ох, оно сказочно красиво, миледи! — воскликнула Мария. — И все же я всегда боюсь этого платья.

— Боишься, Мария? — удивилась Кэролайн.

Мария кивнула.

— Я суеверна, миледи, и я всегда знала, что жемчуг — это к слезам.

— Что за бред! — резко сказала Кэролайн. — Клянусь. тебе, Мария, это платье приносит мне удачу. Я надевала его всего один раз и была в тот вечер первой красавицей, а поклонников у меня было столько, сколько на нем жемчужин.

— Тогда я буду надеяться, что оно и сегодня принесет вам удачу, миледи, — сказала Мария.

Кэролайн была в этом уверена. Высоко подняв голову, она вышла из своей комнаты и прошла по коридору к главной лестнице.

Она немного опаздывала: гостиная, казалось, уже была полна народу. Кэролайн заметила, что гости, приехавшие накануне, сбились в маленькие группки и чувствуют себя неловко среди сельских сквайров и их жен, которые хотя и одеты не по моде, но зато благородного происхождения и имеют властные манеры.

В поисках дружелюбного лица, Кэролайн отыскала стоявшую в углу Хэрриет: подле нее был мистер Стрэттон. Она подошла к ним, с удовольствием заметив, что Хэрриет в розовом бальном платье кажется прехорошенькой и чувствует себя удивительно свободно в обществе мистера Стрэттона.

Когда Хэрриет заметила идущую к ним Кэролайн, она негромко вскрикнула в искренней радости:

— Ох, Кэролайн, ну не чудесно ли! Как я рада, что я здесь! Папа в последний момент поднял ужасный шум, и я боялась, что он запретит мне идти. Он заявил, что платье слишком декольтированное и нарушает приличия, и разрешил мне выйти из дома только после того, как закрыл мне плечи старым шарфом.