У нее было всего два варианта – остаться здесь и окончательно промокнуть, пока дождь не прекратится, а затем попробовать завести мопед и доехать до дома, или бросить мотоцикл и пойти домой пешком. Пока она раздумывала, еще один раскат грома потряс небо, заставив ее зубы застучать. Это могло продолжаться несколько часов – выбора у нее на самом деле не было.

Взяв шлепки и оставив полотенце под сиденьем мотоцикла, Холли повесила шлем на ручку и побежала вдоль пляжа в сторону Лаганаса. Море, обычно спокойное, как вода в ванне, злобно билось о ее ноги. Вся линия берега утопала в белой пене, словно кто-то щедро налил пену для ванны в волны.

Уворачиваясь от ударов коряг и острых камней, Холли бежала по песку, с трудом вытаскивая ноги. Ее волосы прилипли к лицу, а грудь больно билась при беге, плохо сдерживаемая слабой тканью купальника. Она понимала, что выглядит ужасно, но вокруг никого не было, никто не мог ее увидеть. Стояла зловещая тишина, так как даже самые людные бары в Лаганасе закрыли ставни в шторм.

Когда ноги и легкие Холли начали уставать от бега, ее намерение добраться до дома пошло на убыль. Но она уже почти пришла, осталось минут двадцать, чтобы подняться на гору, и тогда она окажется у себя в доме с горячим душем. Она не могла поверить, как быстро погода изменилась – и как внезапно. Она подумала о своем бедном, промокшем мопеде, оставшемся в Каламаки. Завтра придется идти туда пешком, чтобы спасти его. И еще неизвестно, сможет ли она его снова завести.

Дождь и не собирался заканчиваться, но измученные ноги Холли уже горели от бега, поэтому она остановилась передохнуть и наклонилась, упираясь ладонями в скользкие колени, вдохнув побольше воздуха. Она почти дошла до середины пляжа Лаганаса, где дорога приближалась к песку. Она поразмыслила над идеей поймать такси, но уже видела, что ни одной машины около парковки на углу ресторана нет, а идея выходить босиком на дорогу ей показалась не очень привлекательной. До сих пор ей повезло никого не встретить, но наверняка кто-нибудь попадется, если она подойдет к «Макдоналдсу».

Холщовая пляжная сумка, которую она взяла с собой, не подходила для дождя, и Холли с надеждой подумала о своем телефоне, который совершенно разрядился. Но кому она могла позвонить и попросить о помощи? Уж точно не Эйдану после того, как она так глупо себя повела с ним. И еще, она ненавидела идею быть спасенной мужчиной. Она почти тридцать лет справлялась без рыцаря в сверкающих доспехах, поэтому будь она проклята, если попросит о помощи сейчас из-за какого-то дождика.

Еще один разрывающий небо раскат гром прозвучал словно насмешка. «Какой-то дождик? – представила она, как грохочут небеса. – Я тебе сейчас покажу, дамочка!»

Холли добралась до дороги, но ее влажные шлепки не позволяли быстро двигаться. Стена дождя не давала ей видеть дальше нескольких футов, и она то и дело сходила с бетона на поросшую травой обочину. Когда ей оставалось всего десять минут до дома, из-за угла выскочила машина, чудом не задев Холли, и она с гневным криком кубарем улетела в кусты.

– Малака! – крикнула она, используя по назначению греческое слово, которому ее научили. Его значение было «идиот». Колено болело, она разбила его о камни, и кровь потекла по ноге. Вставая на ноги, Холли увидела, что неподалеку что-то шевелится в траве. Что-то маленькое и мокрое, оно тряслось очень сильно.

Забыв про свою рану, Холли нагнулась и аккуратно завела руку под крошечное тельце напуганного щенка. Он был худеньким и грязным, и его маленькие ребрышки торчали со стороны спины, но когда Холли прижала его к груди, он высунул маленький розовый язычок и лизнул ее в нос.

– Ну хорошо, – сказала она, улыбаясь, несмотря на жуткую ситуацию, в которой они оба оказались. – Я лучше возьму тебя с собой, да?

В ответ щенок прижался к ней и перестал трястись так сильно.

У нее никогда не было собаки, она даже не знала никого, у кого бы она была, до последнего времени, поэтому Холли понятия не имела, какой породы это существо. Пока дождь заливал ее глаза и она чувствовала, как крохотное сердечко щенка бьется рядом с ее собственным, она мрачно поняла, что теперь есть только один человек, способный ей помочь.

– Господи Иисусе и мать его Мария! – Эйдан открыл дверь после первого стука, как будто стоял прямо за ней. Его глаза округлились, когда он увидел жуткий вид Холли, ее кровоточащую коленку и, наконец, трясущийся мокрый комок в ее руках.

– Пожалуйста, помоги ему. – Холли отдала ему щенка. – Я нашла его в кустах у дороги. Машина. Я упала.

Она замолчала. Впервые Эйдан смотрел на нее без удовольствия и выглядел крайне серьезным.

Эйдан открыл дверь пошире и впустил ее, забирая щенка одной рукой и положив другую руку ей на поясницу.

– Вот. – Он взял полотенце из ниоткуда и протянул ей. – Сними свою мокрую одежду и вытрись. Я, э-э-э, найду тебе что-нибудь надеть.

– Со мной все в порядке. – Идея раздеваться догола в доме Эйдана казалась абсолютно неудобной со всех точек зрения.

Чтобы показать свою решительность, Холли начала вытираться насухо прямо поверх одежды, размахивая волосами из стороны в сторону, чтобы высушить.

– Как хочешь, – глянул на нее Эйдан.

Филан подобрался поближе к Холли и, улучив момент, ткнулся носом ей в промежность, за что тут же получил пинка от Эйдана.

– Иди сюда, – сказал он, скрывая смех. – Давай разберемся с этим мелким.

Холли пошла за ним в кухню, наблюдая, как он раскладывает на столе газеты и ставит туда трясущегося щенка. Сейчас можно было рассмотреть, что он весь белый, только одно ухо черное, а другое – коричневое. Черный нос был вздернут, а большие карие глаза внимательно следили за каждым движением Эйдана, который кружился между ящиком и шкафом и в итоге принес маленькую черную сумку с инструментами и поставил рядом со щенком.

Со своего наблюдательного пункта под полотенцем Холли видела в подробностях, как он основательно проверил у щенка глаза, рот и лапы, а потом взял маленький стетоскоп и послушал его сердце. Через несколько минут ощупывания и осмотра, которые не вызвали у пациента никакого дискомфорта, Эйдан принес еще одно маленькое полотенце и поднял щенка на руки, потихоньку вытер его шерсть, одновременно успокаивая его вполголоса. Холли села на подлокотник дивана. По какой-то причине ее ноги отказывались переставать трястись.

– С ней все будет в порядке, – наконец проговорил он. – Просто немного в шоке. Она еще слишком маленькая, чтобы жить без мамы.

– Так это она? – К Холли наконец вернулся дар речи.

– Ну, ты знаешь, я, конечно, не специалист… – Эйдан улыбнулся впервые с тех пор, как открыл дверь. – Ах да, я ж специалист. Вот дурак.

– Извини, что принесла его, то есть ее, сюда, – неуверенно начала Холли. – Я помню, ты говорил, что их не надо брать домой и все такое, но я не могла оставить ее там.

– Ты все правильно сделала. – Эйдан снова улыбнулся, теперь улыбались и его глаза.