Впереди между деревьев уже замаячило черное пятно зимовья, когда Солдат вдруг неожиданно охнул и, выронив из рук помповуху, завалился в снег. Послышался тонкий металлический перезвон. Игорь застыл на месте, настороженно глядя на своего шоферюгу. А через мгновение вздохнул с явным облегчением – этот урод недоношенный просто-напросто умудрился попасть в капкан. «Нет, не просто, – тут же поправил себя Дорофеев. – Капканчик этот точно не на зверя – на нас поставлен. – И Игорь злорадно улыбнулся: – Значит, партизаны гребаные, решили со мной повоевать, да? Ладно, повоюем...»

– Да подожди ты, придурок, – брякнул Дорофеев, глядя, как скривившийся от боли Солдат месит задницей снежную кашу, безуспешно пытаясь развести руками сработавший капкан. – Сейчас помогу.

Игорь, еще раз оглядевшись, не спеша подошел к своему тупорылому «бойцу» и, вытащив десантный штык-нож, бросил пытливый взгляд на его уже порядком окровавленную ногу. Острые железные зубья пробили и прочно прихватили ее чуть выше щиколотки, и Игорь, секунду помедлив, снял с ремня эбонитовый чехол и, прищелкнув к нему нож, легко, без малейшего напряжения перекусил пружины в нескольких местах. Капкан тут же развалился, освобождая Солдата из своего мертвого захвата, и тот, постанывая, поднялся на ноги и привалился спиной к стволу стоящего рядом ильмака[44].

– Смотреть надо под ноги, тетеря безмозглая! Хоть изредка, – съязвил Дорофеев. – Теперь будешь мне здесь корячиться и шкандыбать, как одноногое чучело.

– Я ничего... Я все нормально, шеф...

– Какой там, к хренам собачьим, нормально?! – оборвал его Игорь. – Отстанешь – удавлю. Понял?

– Да все путем...

– Ладно. Пошли. Идти только по снегу. На пробитые тропки не ступать. За сто метров от дома остановитесь. Прячьтесь за деревьями. Без моей команды – больше ни шагу... Сначала сам подойду...

* * *

Сняв автомат с предохранителя, Игорь заскользил вдоль стены сруба. Замер около входа. Чуть-чуть приоткрыв дверь, осторожно просунул в образовавшуюся щель предварительно сломанную для этой цели ветку, и только потом, не высовываясь из-за широкого наличника, резко ее распахнул. И, как оказалось, его предосторожности были совсем не лишними. Прогремел выстрел, и разлетевшаяся дробь обильно шваркнула по близлежащим кустам. И тогда Дорофеев самодовольно ухмыльнулся: «Ну, полный примитив, мужики. Полная лабуда...» Однако, не теряя осторожности, буквально на ощупь проверил все помещение и только затем призывно махнул рукой Солдату.

Рассвет сперва приходил хмуро и тихо. Но потом, как частенько бывает, невзначай, рывками потянул северяк, враз посшибал снежные шапки с темно-синих кедрачей, замотал их, взъярясь, закачал тяжелыми литыми волнами, и совсем скоро над промерзшей за ночь тайгой косо понесло, поволокло тяжелые стальные тучи. Сначала вразнобой. Потом все плотней, все гуще. И в душе у Горюна в момент захорошело: «Как пить дать на снег тянет!»

* * *

Шибко его эти суки заезжие разобидели! Считай – лишили, падлюки, одной руки. Когда еще теперь заживет она?! Да и заживет – все одно, так и останутся уже пальцы на ней плюснутые и хилые, как лягушачьи лапки. И шкуры тигровые, и деньги, потом и кровью прижитые, отняли, злыдни! И курей порезали... Весь дом изнахратили, выродки! Этого он им ни в какую не спустит. «Пострелю как собак бешеных! – затаенно зверился Горюн, прихлестывая веткой по дрожащим стегнам свою размеренно рысившую лошаденку. – Пусть только на выстрел догонются, сволочуги приблудные!»

* * *

Про брошенного на погибель Щира Румын и не вспоминал. А че вспоминать-то? Такой же, как и все они, варнак недоделанный. И жалости к нему никакой не испытывал. И без его бы помощи, сам, все одно, сбежал. Выждал бы свой момент – и ушел. Конево дело – сбежал бы!.. Только недалеко. Чтоб при случае со всеми с ними посчитаться по-дедовски, по-таежному. Где им там, горожанам-неженкам, с ним-то, промысловиком потомственным, силами тягаться?! Небось кишка тонка. Не с того теста сделаны. Один перевес у них – в оружии. Потому и выпендриваются, выеживаются попусту. Ну, так то – ничего. То – до поры до времени... Обождем чуток...

* * *

– Вылезай, Андрюха! – зычно гаркнул Горюн, спешиваясь с лошади. – Здесь, наверно, в самый раз будет...

Место и впрямь было подходящее. Слева – отвесная, грозно нависшая над сузившимся проходом скала из темно-серого базальта. Справа – почти вплотную подступающий к тропе сумрачный древостой, сплошь перевитый лианой и намертво захламленный громадными старыми выворотнями[45].

– Тащи с брезентухи кувалдочку и ножовку. И скобы с костылями прихвати. Там в тряпице завернуты. Счас маленько робить будем...

«Спасибо тебе, господи, за помощь твою! – прошептал Андрей Ильич и даже украдкой неуклюже перекрестился. – Если бы не ты, господи!»

Осенил себя крестным знамением и тут же криво усмехнулся, словно глянув на себя со стороны. Никогда и в церкви-то не бывал, да и некрещеный к тому же. Вот же угораздило на склоне лет!

Но что ни говори, а без божьей помощи тут явно не обошлось. Так все и случилось поутру, как бессонной ночью загадывал. Убрался наконец восвояси ни на миг не выпускающий их с Купцовым из поля зрения Дорофеев. И будто тяжеленный камень с плеч рухнул, когда растаял вдалеке его сверлящий, насквозь пронизывающий взгляд. Уехал, мент зловредный, на снегоходе на поиски беглецов, прихватив с собой Глотова и своего больного на голову подручного Солдата. «Откуда, интересно, у этого недоношенного садюги такая несуразная, совершенно не подходящая к нему кличка? Неужели действительно в армии служил? – мельком подумалось Демину. – Ну да черт с ним... Не об этом сейчас речь...» И мысли его снова заметались в поиске спасительного выхода из незавидного положения. Каждая секунда теперь на счету!

Во дворе, рядом с дровяным сараем, по-прежнему стояли оба джипа. (Свою родную «Мицубиси» по требованию бандюков пришлось бросить в ста метрах от съезда с большака.) Один дорофеевский, а на другом приехал из города Дыба со своей гоп-компанией. «Ключи, по идее, должны быть в замках зажигания... – рассуждал Андрей Ильич. – Ну, по крайней мере, во второй машине. Чего им, нынешним крутякам-то, за тачки свои опасаться? Уже только глянь на номера (сплошные шестерки и семерки), как сразу поймешь, кому это навороченное чудо принадлежит. Тут надо быть законченным идиотом, чтобы покуситься... Значит, все-таки такая вероятность у нас остается. Жаль, что пока проверить это невозможно. В момент всполошатся». И не успел Демин об этом подумать, как, словно подслушав его мысли, Дыбенко, соступив с крыльца, откуда, как Ленин с броневика, вот уже битых полчаса отдавал команды подчиненной шушере, подошел к своему автомобилю и распахнул дверцу. И Андрей Ильич в радостном возбуждении непроизвольно дернулся вперед: «Так и есть! Не заперта!» И на мгновение буквально приклеился к оконному стеклу. Но тут же, опомнившись, испуганно отпрянул в сторону. А вдруг кто-нибудь из бандюков заметит его навязчивый интерес. Вот уж тогда-то точно – пиши пропало!