Со стратегической точки зрения Гитлеру гораздо выгоднее было бы направить воздушный десант на Мальту. С большой вероятностью ему удалось бы захватить этот остров. От вторжения на Крит с его глубоко враждебным к немцам населением Германия ничего не выиграла. Если бы Фрейберг и сумел удержать остров, британскому флоту было бы очень нелегко снабжать гарнизон провиантом и боеприпасами под непрерывным авиаобстрелом: превосходство люфтваффе в воздухе было неоспоримым. Утратив Грецию, англичане вряд ли могли извлечь какую-то пользу из этого оторванного от материка форпоста. Самолетов для того, чтобы поддерживать с Крита боевые действия в Африке, у них не хватало, и уж тем более не хватало их для того, чтобы предпринимать решительную контратаку с этого острова – так что, лишившись его, они в стратегическом плане даже выиграли.

Разумеется, в июне 1941 г. ни англичане, ни сторонние наблюдатели не рассуждали подобным образом. Остававшийся на родине солдат Лен Ингленд 29 мая писал: «Думаю, народ впервые сообразил, что так можно и проиграть. В целом все время происходит одно и то же: где бы мы ни столкнулись с немцами, нас теснят. Мы проигрываем даже на море, хотя считается, что уж там-то мы господствуем. Быстро распространяется вера в непобедимость Германии»36. Черчилль ранее провозгласил, что Англия намерена удержать Крит, и вот, пожалуйста: гарнизон сдался даже при численном перевесе. И хотя премьер-министр потом еще несколько лет мечтал восстановить Балканский фронт и втянуть в войну Турцию, это оставалось всего лишь фантазией. Балканы были полностью поглощены империей оси – в значительной мере к ущербу самих же агрессоров. Сперва оккупацию региона взяла на себя Италия; она направила сюда полмиллиона солдат и понесла такие потери, каких не понесла и в Северной Африке. Затем явились немцы и тоже поняли, что Греция и Югославия – не приобретение, а тяжкое ярмо на шею. Но это им предстояло узнать позже, мрачным летом 1941 г.

В качестве утешительного приза за потерю Балкан англичанам удалось добиться двух не очень значительных успехов. Ирак получил независимость еще в 1932 г., однако на основании договора англичане сохраняли право держать в этой стране свой гарнизон для защиты принадлежавших им нефтяных скважин. С начала войны в Багдаде начали бороться за власть иные партии, которых привлекала возможность встать на сторону оси. В апреле 1941 г. в результате военного переворота пост премьер-министра получил националист и сторонник оси Рашид Али. Под впечатлением военных побед Гитлера и не слишком задумываясь о том, как далеко от Багдада до Берлина, он отменил договор, предоставлявший англичанам права пребывания и прохода через страну, и направил войска захватить базу RAF в Хаббании. Самолеты люфтваффе начали снабжать новое правительство, заправляясь на аэродромах в Сирии. Французские (то есть вишистские) власти в Дамаске помогали немцам кое-каким инвентарем и посылали с ними в конвое истребители. Уэйвеллу не хотелось отправлять войска из Египта в Ирак, но Черчилль настаивал. Вспомогательная индийская армия высадилась в Басре и двинулась вглубь страны. К ней присоединилось 1500 солдат Арабского легиона из Трансиордании. Иранская армия не сумела оказать существенного сопротивления. Через месяц осада Хаббании была снята, и стороны заключили перемирие. В Багдаде утвердилось пробританское правительство, которое в итоге решило объявить войну державам оси.

Попытка вишистского правительства внедриться в Ирак и нарастающее германское присутствие в Сирии побудили Черчилля не рисковать и упредить попытку нацистов овладеть Левантом37. Он приказал Уэйвеллу снарядить войска для захвата Сирии, которая с 1920 г. находилась под управлением Франции в качестве подмандатной территории Лиги Наций, объединенной с Ливаном. Черчилль рассчитывал, что при существенном перевесе англичан по численности и вооружению они не наткнутся на сопротивление, однако в июне 1941 г. вишисты сражались упорно. Их отвага в очередной раз продемонстрировала, что Франция толком и не знала, на чьей она стороне – как до капитуляции в 1940 г., так и после. Эта неопределенность сохранялась вплоть до 1944 г. Когда в сентябре 1940 г. англичане вместе со сторонниками де Голля попытались отнять у вишистов Дакар, подводная лодка Beveziers торпедировала британский военный корабль Resolution, нанеся ему значительный урон. Черчилль еще более обозлил французов, наградив орденом коммандера Бобби Бристоу, который во главе отряда добровольцев подплыл к новенькому боевому судну вишистов Richelieu и закрепил на его корпусе четыре глубоководные мины. В отместку за покушение на Дакар вишистские самолеты бомбили Гибралтар.

На встрече Гитлера с маршалом Петеном в Монтуар-сюр-ле-Луар 24 октября 1940 г. имело место комическое недоразумение. Фюрер заявил: «Я счастлив пожать руку французу, который не несет ответственности за эту войну». Слова эти остались без перевода, и маршал, вообразив, будто его любезно спрашивают, как он добрался, ответил: «Bien, bien, je vous remercie»[9]. Даже если маршал не намеревался придать своему ответу столь раболепную интонацию, его режим и на деле, и в пропаганде проявлял крайнюю враждебность к англичанам. Адмирал Рене Годфруа, командовавший французской эскадрой в Александрии, ответил решительным отказом на предложение присоединиться к британскому флоту и 26 июня писал главнокомандующему вооруженными силами в Средиземноморье: «Для нас, французов, существует непреложный факт: во Франции имеется правительство, поддерживаемое парламентом и действующее на неоккупированной территории, то есть это правительство невозможно считать незаконным или низложенным. Следовательно, установление любого другого правительства и поддержка такового правительства являются мятежом».

Французам приходилось выбирать ту или сторону, и враждебность между сторонами только нарастала. На борту французской подводной лодки-миноносца Rubis было проведено голосование, и почти весь экипаж, за исключением двух человек из 44, принял решение сражаться вместе с англичанами. Напротив, в ноябре 1940 г. 1700 офицеров и рядовых французского флота воспользовались правом репатриироваться, которое предоставили им англичане, однако новые друзья, немцы, безо всякого милосердия торпедировали у берегов Франции судно, доставлявшее их домой и шедшее под флагом с красным крестом. Четыреста человек утонуло, но сумевший выплыть коммандер Пол Мартен недрогнувшей рукой писал в Тулон старшему по званию: «Политика Черчилля внушает мне опасение, что вскоре наступит демагогическая катастрофа. Мыслящие англичане страшатся будущего, их тащат на аркане демократы, международные финансисты, евреи. Несомненно, они завидуют той альтернативе, которую нашла для себя Франция»38.

Это уж крайний случай, но антисемитизм и впрямь был широко распространен во Франции: вишистские чиновники и полицейские отлавливали евреев и тех, кто отваживался носить Лотарингский крест, символ Свободной Франции, почти с таким же азартом, как сами немцы. «Боже, что делает со мной эта страна? – восклицала еврейская писательница Ирен Немировски, скрывавшаяся в июне 1941 г. в ненадежном французском убежище. Позже она попадет в Аушвиц и там погибнет. – Она отвергает меня, так будем же относиться к ней с прохладцей, смотреть, как она утрачивает честь и жизнь»39. До июня 1944 г. сопротивление охватывало лишь меньшинство французского народа, а гораздо больше французов относилось к нему враждебно. После освобождения те, кто служил у де Голля, могли этим похваляться, но во время оккупации многие французы относились к приверженцам де Голля как к смутьянам и предателям и сами же выдавали их властям Виши или немцам.