Я был согласен с Фроловским, считавшим, что количество посвященных надо увеличить еще на одного человека – специалиста в области кибернетики. Правда, Сашины предложения по персоналиям мне не показались бесспорными. Его кандидатурами были Глушков, Китов, Старос и Брук. Естественно, кто-то один из них.

– Староса можно исключить сразу, он американец, – вздохнул я. – Глушков зациклен на своей ОГАС, а ведь ничего такого до сих пор не смогли сделать даже у нас. То есть он, подобно большинству энтузиастов, склонен сильно преуменьшать трудности на пути реализации своих идей. Остаются Китов и Брук. И мне интересно – а Лебедев-то почему не вошел в число твоих кандидатур?

– Потому что большие и сверхбольшие ЭВМ в твоем мире – тупиковая ветвь развития, а он занимается именно ими.

– Во-первых, не такая уж тупиковая, у суперкомпьютеров есть своя, пусть ограниченная, ниша. А во-вторых, мало ли кто когда чем занимался! Я вон одно время даже тексты для песен писал. А ты до знакомства со мной вообще сочинял счетные триггеры на германиевых транзисторах, и не больно-то тебе это помешало.

– Возможно. Но какие-то предложения по методике отбора у тебя есть?

– Разумеется.

Я огляделся по сторонам. Так, эта коробка, кажется, подойдет. Ее надо закрыть, скрепить изолентой и прорезать сверху круглую дырку диаметром миллиметров сто.

Когда это было проделано, я вырезал из ватмана четыре одинаковых прямоугольника размером со спичечный коробок и написал на них:

Китов

Лебедев

Брук

Кто-то еще.

Потом сыпал бумажки в коробку, потряс ее и предложил Саше:

– Тяни.

– Но почему не ты?

– Потому что я экстрасенс, сам до конца не представляющий пределов своих возможностей. А вдруг у меня именно сейчас проснется способность к тактильному восприятию текстов? У тебя такая вероятность намного ниже.

– А если я вытяну «Кого-то еще»?

– Тогда и будем думать, а заранее-то чего волноваться.

– Вот так, – хмыкнул я, когда Фроловский вытянул бумажку с надписью «Лебедев», – вопрос решен. И, по-моему, не так уж плохо. Косыгину доложу я, Семичастному ты. И само собой, оба скажем, что вопрос уже назрел и перезрел, чтобы не затягивали с проверками. Нам же с тобой надо будет по-быстрому организовать здесь Интернет.

– Что? – офигел Фроловский, давно знающий, что это такое.

– Всемирную сеть, связывающую как минимум половину компьютеров, имеющих соответствующее железо и софт. Здесь и сейчас наличествуют четыре планшета и смартфон. Те, что у Брежнева и Косыгина, трогать не станем, а три оставшихся устройства надо будет связать – например, через блютуз, увеличив дальность метров до двухсот. К моменту, когда нам утвердят кандидатуру Сергея Алексеевича, эта сеть уже должна работать. А потом она и для наших задач лишней не будет. Но в качестве первого шага ты будешь принимать участие в беседе с Лебедевым в режиме видеоконференции. Первый разговор лучше провести у него, тем более что ИТМВТ искать не придется, он рядом с ФИАНом.

Директора Института точной механики и вычислительной техники академика Лебедева, конечно, потрясли достижения мира Антонова в области компьютеров. Но не столько сами по себе, сколько их применение. Он даже не понял, что моя сентенция «у вас Амстронг слетал на Луну и сделал десять фотографий, а у нас какая-нибудь Маша сходила в туалет и сделала их сто» – это анекдот. Услышав такое, академик только мрачно кивнул. Со своей точки зрения он прав – вычислительные возможности смартфона или планшета многократно превосходят таковые всей электроники, задействованные в программе «Аполлон», вместе взятой, а как они используются?

Я, правда, в обеих своих ипостасях считал, что это просто прогресс, в истории которого бывало и не такое. И даже уточнил:

– В свое время Галилей, изобретая телескоп, наверняка мечтал, как с помощью этого устройства будут одна за одной раскрываться тайны Вселенной. Но вряд ли он мог себе представить, как малолетний рукоблуд, пуская слюни, смотрит в многократно превосходящий его телескоп бинокль на переодевающуюся женщину в окне дома напротив.

– Значит, я все же прав, считая приоритетным направлением развитие больших и сверхбольших ЭВМ, – покачал головой Лебедев. – Потому что всякие «МИРы», «Наири» и уж не помню, как называется то, что сделал Старос, в конце концов выродятся вот в это.

Он с отвращением посмотрел на планшет.

– Обязательно выродятся, – подтвердил я, – и это прекрасно. Так всегда бывает. Чем выше тираж и меньше стоимость любого изделия, тем больше вероятность, что оно в конце концов начнет использоваться для далеко не самых возвышенных целей. Я, например, ожидаю скорого оснащения микропроцессорами анальных затычек.

– Что это такое? – не понял Лебедев, хотя, по-моему, название двоякого толкования не допускало. Впрочем, в планшете нашлась фотография.

– Но зачем они вообще нужны? – продолжал недоумевать академик.

– Понятия не имею, – честно ответил я. – Никогда не испытывал потребности в таких изделиях, однако это нисколько не мешает их существованию и применению.

– Да уж, – разочарованно сказал Лебедев, когда мы по завершении демонстрации достижений кибернетики мира Антонова сели пить принесенный секретаршей чай и закусывать его какими-то рогаликами. – Поначалу я даже расстроился, что мне лично попасть в ваш мир невозможно, а сейчас думаю – да ну его на…!

– Вот именно, – подтвердил с экрана планшета Фроловский. – Должен заметить, что виртуальное чаепитие имеет определенные недостатки по сравнению с ним же в реале. Жажда, например, утоляется совершенно недостаточно. И голод тоже.

– Между твоей спинкой и задним сиденьем засунута сумка, – просветил я своего соратника. – А в ней – три бутылки пива и бутерброды с красной рыбой.

– Откуда взялось пиво в твоей машине? – изумился Саша. – Или оно безалкогольное? У нас же его еще вроде, слава богу, не делают.

– Нормальное пиво, «Московское», специально для тебя положил.

– Вот видите, Сергей Алексеевич, – заявил Фроловский, – вся мерзость того мира нисколько не мешает произрастанию там таких великих гуманистов, как мой шеф.

Из динамика планшета донеслось бульканье.

– А что же вы маринуете своего сотрудника в машине? – спохватился Лебедев. – Пусть идет к нам, я сейчас позвоню на проходную. У него с собой есть какие-нибудь документы? И я надеюсь, он-то отсюда, а не от вас?

– Здешний он, здешний. У него есть комитетский пропуск-вездеход и какая-то мощная бумага от Устинова.

– Теперь я понял, – заявил Лебедев, когда мы с ним выпили чай, а Саша – вторую бутылку пива из моих запасов, – чем объясняется ваша стремительная карьера. Одних способностей, пусть даже не только к технике, для такого маловато. Надо быть или чьим-то родственником…