автором на больничной койке, куда время от времени приводят его рецидивы лагерных дней. Писать о трагедии, не имея возможности встать с койки, и написать так, будто самому не пришлось пережить трагедии, – для этого нужна истинно большевистская, ленинская убежденность в правоте нашего общего дела, торжеству которого не смогли помешать презренные подонки, послужившие Сталину орудием расправ с цветом советского общества» [118].

Известный советский писатель Илья Дубинский, тоже пострадавший в годы сталинских репрессий, в середине 20-х гг. вместе с А.И. Тодорским учился в Военной академии имени М.В. Фрунзе. В своем очерке о нем Илья Владимирович пишет: «По совету А.И. Тодорского была сделана и книга о Якире «Наперекор ветрам». Но все же «первая скрипка» больше всего нажимала на ноты из примаковской партитуры…

Вспоминая все это, я с благодарностью думаю о моем товарище по академии имени Фрунзе, чье блестящее и мудрое перо, как и его славный меч, хорошо послужили советскому народу.

Душевно приветствовала «Литературная газета» с 70-летием того, кого очень высоко оценил Ленин. Напечатала статью «Семьдесят? Не верится…». Сообщалось, что писатели России направили юбиляру приветственную телеграмму, в которой отмечался его важный вклад в отечественную литературу.

…А осенью 1964 г. в Большом зале библиотеки им. В.И. Ленина юбиляра чествовала общественность столицы. Преобладали в зале генеральские и полковничьи погоны. То были боевые соратники и ученики генерал-лейтенанта Тодорского.

После торжественной части юбиляр мне сказал: «Семьдесят – это значительный рубеж. Но есть еще порох. Дел впереди немало! Ведь мы полпреды тех, кто уже сам за себя ничего сказать не может. А еще много и много надо о них сказать…»

На том вечере юбиляру от имени маршала Малиновского, министра обороны Советского Союза, были преподнесены именные золотые часы. Долго Александру Ивановичу пользоваться ими, увы, не пришлось…» [119]

Рецидивы лагерных дней все-таки свели в могилу А.И. Тодорского. 27 августа 1965 г. он скончался. Под некрологом подписались видные деятели Вооруженных сил страны – Маршалы Советского Союза Р.Я. Малиновский, А.А. Гречко, М.В. Захаров, И.Х. Баграмян, Н.И. Крылов, В.И. Чуйков, В.Д. Соколовский, С.М. Буденный, К.Е. Ворошилов, А.М. Василевский, И.С. Конев, С.К. Тимошенко, К.К. Рососсовский, К.А. Мерецков, Ф.И. Голиков; маршалы родов войск К.А. Вершинин, В.А. Судец, П.А. Ротмистров, С.И. Руденко, Г.А. Ворожейкин, А.А. Новиков; генералы армии А.А. Епишев, В.А. Пеньковский, В.Д. Иванов, И.И. Гусаковский, П.А. Курочкин, И.В. Тюленев и другие генералы – всего 42 человека.

Похоронили А.И. Тодорского 31 августа 1965 г. на Новодевичьем кладбище.

Богомягков Степан Николаевич

Богомягков Степан Николаевич родился в декабре 1890 г. в селе Беляевка Оханского уезда Пермской губернии в семье земского фельдшера. Окончил земскую сельскую школу и городское 4-классное училище, а затем Казанский учительский институт. До 1914 г. работал учителем в поселке Нытва и городе Оханске. В августе 1914 г. мобилизован в армию. Окончил ускоренный курс Иркутского военного училища и в мае 1915 г. произведен в прапорщики пехоты. Был назначен младшим офицером роты в 20-й Сибирский стрелковый полк, в котором служил до декабря 1917 г., последовательно занимая должности командира роты, начальника пулеметной команды и командира батальона. Участник Первой мировой войны. Последний чин в старой армии – штабс-капитан. В декабре 1917 г. получил отпуск и прибыл на родину в г. Оханск, где был привлечен к советской работе – до ноября 1918 г. возглавлял школьный отдел Оханского уезда, одновременно преподавая в женской гимназии.

В Красной Армии добровольно с декабря 1918 г. Участник Гражданской войны. Воевал на Восточном и Южном фронтах в составе 30-й стрелковой дивизии, исполняя обязанности начальника штаба 2-й бригады, а с августа 1919 г. по декабрь 1920 г. – начальника штаба этой дивизии.

Некоторые эпизоды Гражданской войны комкор в отставке С.Н. Богомягков воспроизвел в своих воспоминаниях.

«В декабре 1918 г., когда колчаковские войска, наступая, вели бои на подступах к Перми, уездные учреждения Оханска эвакуировались в Вятские Поляны и далее под Казань. Я решил не эвакуироваться, а вступить в ряды Красной Армии.

К Юго-Камску в то время подходили части 2-й бригады 30-й стрелковой дивизии. Я знал, что 30-я стрелковая дивизия сформирована из отрядов южноуральских партизан, которые из Белорецка прошли 1500 километров с боями, чтобы соединиться под Кунгуром с частями Красной Армии. С рекомендацией от уездного комитета партии я прибыл в Юго-Камск. Командир бригады Иван Дмитриевич Каширин, узнав, что я, бывший офицер старой армии, желаю служить в Красной Армии, охотно меня взял в свой штаб. Штаба бригады у И.Д. Каширина, по существу, не было. Писарь Вася Смирнов с машинкой, два дежурных телефониста и четыре-пять конных казаков из Верхне-Уральского казачьего полка. Вот и весь штаб.

Я прибыл в штаб бригады вечером 22 или 23 декабря, как раз после боя, который вели с наседающим противником части бригады под Юго-Камском. И.Д. Каширин приказал мне по-штабному оформить этот день. Я составил описание боя, допросил нескольких пленных, написал разведывательную сводку, вписал события этого дня в журнал боевых действий бригады. Каширину понравилась моя работа, и он запросил по телефону согласие штаба дивизии определить меня начальником штаба 2-й бригады. Согласие штаба дивизии было получено.

В тот же вечер я познакомился с командирами частей бригады: Верхне-Уральского стрелкового полка – И.В. Погорельским, Белорецкого стрелкового полка – Пирожниковым, Верхне-Уральского казачьего полка – Галуновым и командиром артиллерийского легкого дивизиона Будиловичем. Я просил командиров подробно проинформировать меня о состоянии частей, что они охотно и сделали.

Под давлением противника (1-го Уральского корпуса генерала Пепеляева) части нашей бригады отошли в город Оханск, где заняли для обороны участок по побережью реки Камы. Два месяца стояла здесь 2-я бригада, неоднократно пыталась перейти в наступление, чтобы овладеть Юго-Камском. Три раза части бригады вели упорные бои в районе деревень Гари и Голячики, крепко трепали 1-ю Сибирскую дивизию белых, которая занимала окрестности Юго-Камска. 3 января 1919 г. 1-й Ново-Николаевский пехотный полк противника понес столь серьезные потери, что командование вынуждено было отвести его в тыл для отдыха и пополнения. Но захватить инициативу в этом районе 2-й бригаде не удалось.

В январе – феврале 1919 г. в частях бригады в районе Оханска была проведена большая политработа: укреплены партийные ячейки, в ротах, сотнях, батареях появились школы по ликвидации неграмотности, проводились доклады о международном и внутреннем положении республики.

В январе я временно командовал Белорецким стрелковым полком, командир которого – Пирожников – был ранен в бою. В феврале 1919 г. меня командировали в штаб 30-й стрелковой дивизии для оформления своего назначения, а также для того, чтобы решить некоторые вопросы артиллерийского и вещевого снабжения бригады. Штаб дивизии был расположен в селе Большая Соснова Оханского уезда.