Тед поднимает глаза на вождя клана, роющегося в карманах полевой формы — похоже, его единственной одежды. Кажется, он никогда не перестает разворачивать или сосать мятные леденцы.

Тед опускает глаза на большие, старые, переплетенные в зеленую кожу гроссбухи Айвада, а бухгалтер клана, сморщенный восьмидесятилетний старик в вязаной белой шапочке, поглаживает свой «АК-47» и, причмокивая, пьет из оловянной кружки мутный чай с кусочками листьев, плавающими на поверхности.

— Видите? Все в порядке, — говорит Айвад и выходит.

Тед смотрит на ряды цифр. Кое-что было вычеркнуто. Кое-что стерто. Кое-где поверх написанного наклеены полоски бумаги. В некоторых местах что-то приписано на арабском.

В целом вся эта чертовщина походила на глупую шутку.

— По нашему обычаю, когда друг уезжает домой, ему делают подарок. — Бухгалтер подает Теду большой конверт. Стоуна удивляет не подарок, а акцент, характерный для Новой Англии.

— Вы говорите по-английски?

— Я учился в Вермонтском университете.

Одиннадцать тысяч девятьсот долларов — ровно столько, сколько не облагается налогом в США, думает Тед, ощущая укол досады. Не могли, что ли, дать больше?

Голос Энни возвращает его в аэропорт.

— В торговом центре идут классные фильмы.

— Я занимался только работой, родная.

— У меня замечательные новости, — говорит на работе мистер Йоруба. — На следующей неделе ты отправишься на семинар по новым технологиям отслеживания денег.

Черт возьми!

Тед вспоминает, как жевание ката вызывало чудеснейшую расслабленность во всем теле. И делало секс еще лучше.

Пытка. Быть дома — пытка. Каждый день по дороге на работу он задыхается в поезде линии № 7. Система обогрева в «плимуте» ломается во время метели. Кандейс нужны ножные скобы — не покрываемые страховкой, — чтобы исправить косолапость.

— Ты какой-то рассеянный, — говорит Энни через несколько дней после его возвращения; они только что посмотрели новый фильм о Джеймсе Бонде.

Тед уходит. Снимает продавщицу. Трахается. Не помогает.

В выходные на аукционе «Кристи» продают британскую мебель. Тед берет наличные Айвада.

Их, черт побери, не хватает даже на одно-единственное кресло. Приходится довольствоваться небольшой картиной. Альфред Массей, оригинал, «Сторожевой корабль на Темзе». На заднем плане — Букингемский дворец.

Ах, «Кристи»! Похоже на музей, только экспонаты продаются. Теду и не снилось, что столько прекрасных предметов действительно можно купить и держать в своем собственном доме, смотреть или касаться их в любой момент, когда хочется.

— Ты потратил девять тысяч долларов на картину? — кричит Энни в тот вечер. — Мы не можем заплатить даже водопроводчику!

Тед утыкается головой в журнал «Файн арт». Он ненавидит семейные сцены.

— Ты слышал меня? Продай эту картину. Если тебе нужно искусство, купи репродукцию. Откуда у тебя эти деньги?

— Выиграл в тотализатор: угадал первых трех лошадей. Меня взял Йоруба. Кто бы мог подумать, что этот консерватор любит азартные игры, а?

Беспокойство изводит его хуже, чем раньше. Тоска не дает спать по ночам.

Тед сидит на семинаре «Следим за деньгами» в здании ООН. Им рассказывают о новых способах обращения нелегальных денег в мире. С каждым годом их все больше.

— Более четырех миллиардов долларов ежегодно исчезает из бухгалтерских книг по всему миру, — зачитывает свои записи лектор из министерства финансов.

«Какое шикарное кресло. Нечестно, что другие люди могут покупать что хотят, а я не могу».

Лектор продолжает бубнить:

— Есть четыре главных стадии отмывания денег. Цель — достичь стадии практически бесконтрольного использования украденных средств.

«Какая скука».

— …Как показано на графике номер один, на первом этапе деньги еще можно отследить через владельца или по размещению средств. Вот почему сеньор президенте Мошенникос не хочет, чтобы слишком большая часть украденного хранилась в его стране. Если его свергнут, ему понадобятся средства за границей…

«Я человек простой. Та немка была просто фантастическая».

— …На втором этапе деньги переведены за границу, но власти еще могут оказать на местных политическое давление. Швейцарские банки берут деньги у кого угодно, не задавая вопросов, но требуют тридцать пять процентов комиссии, и швейцарцы поддаются давлению. Как, по-вашему, были обнаружены эти старые нацистские счета?..

Тед встает, чтобы уйти. Он пойдет в бар отеля «Рома». Там всегда болтаются стюардессы и элитные проститутки. Ему надо трахнуться прямо сейчас. Между ног словно огнем жжет.

— …К третьему этапу средства припрятаны в Европе. Люксембург. Лихтенштейн. Нормандские острова. Большие Каймановы острова. Да, законы о банковской тайне нарушаются, и многие тихие гавани прикрыты, да, банки обязаны раскрывать имена, но, скажем, в Австрии по-прежнему можно открывать счета без удостоверения личности, по почте. Кодированные счета, под псевдонимом. Австрийские банки специально приспособлены к нуждам иностранных вкладчиков. Даже в США правовые лазейки защищают отмывателей. Например, если вы не знаете, что отмываете деньги, заниматься этим вполне легально. Если министерство финансов не может доказать, что вы знали, что деньги отмывались, вы свободны.

Лектор широко открывает глаза и наигранно пожимает плечами, изображая обвиняемого мошенника.

— Послушайте, я же не знал, что это деньги от наркоторговли! — говорит он.

В тот вечер Тед снимает в «Роме» сразу двух стюардесс. Но наличные Айвада заканчиваются, а когда приходит счет от «Америкэн экспресс», его бросает в пот. Он не может расплатиться с водопроводчиком. Энни была права.

Поздно ночью Теда осеняет идея.

Тед сидит в «Шун ли пэлас», одном из лучших китайских ресторанов Нью-Йорка, с мистером Йорубой; тот посасывает через соломинку второй коктейль «Майтай». Впервые с тех пор, как они познакомились, видно, что Йоруба расслабился. Он любит хрустящую утку по-пекински.

— Как любезно с твоей стороны вытащить меня в свет в день моего рождения, — говорит мистер Йоруба. — У меня нет семьи.

— Я столь многому научился у вас.

— Как приятно иметь такого увлеченного ученика.

— Я только отражение моего учителя, — отвечает Тед. — У меня такое ощущение, что я едва-едва начал учиться. Хотя, должен признаться, раньше я лучше думал об ООН.

Йоруба одет в свой обычный черный костюм с ярким галстуком-бабочкой (на этот раз желтым в крапинку); ром сделал его разговорчивее, чем обычно.

— ООН — изумительная организация, — говорит он. — Но есть паршивые овцы. Вот кого я ненавижу. Они воруют в собственном доме. А тратят здесь. Племянник президента, брат, дядя. Вот кто приезжает в Нью-Йорк. Люди со связями. Проводят здесь десять лет. Потом президента свергают, и подтягивается новая смена. Бродят тут кругом. — Йоруба качает головой. — Послы, которые были клерками. Генералы, которые были рядовыми.