– Господи, за что мне это, – простонал Эдик, выслушав очередную порцию новостей Троеполья.

– Так вот и я говорю. Хоть и урожай в этом году на удивление, владетель такой оброк назначил, что в пору в петлю лезь. Аккурат к завтрему обещал сборщика податей прислать…

– Что ты сказал? – Эдик натянул поводья и мархур встал как вкопанный.

– Урожай, говорю, на удивление… – захлопал глазами Дробыш, в свою очередь, осаживая лошадь.

– Да чтоб тебя, я не про то, – от непроходимой тупости крестьянина, Эдика пробрало раздражение. – Когда сборщик податей придёт?

– К завтрему… Ой! – Дробыш осёкся и прижал ладонь ко рту, – Я по-моему перепутал. Уже сегодня. Сегодня!

– Старый ты дурень! Чего же ты мне голову полдня морочишь? – выругался парень, разозлившись на своего проводника, – Ты здесь байки травишь, а там твоих односельчан последнего лишают.

– Да я, да мне… – залепетал перепуганный Дробыш. – Не гневись барин, нечистый попутал.

Эдик уже его не слушал. Мархур летел галопом, оставив далеко позади лошадку сопровождающего. Назвался груздем – полезай в кузов. Это к тому, что коли вызвался встать на защиту угнетённых, то нужно соответствовать. Да и легче воспрепятствовать, чем выковыривать отобранное из замковых погребов и кладовых. Вот ведь сподобил чёрт связаться с тупым колхозником.

Проводник уже был не нужен. Рельеф гористой местности не предполагал иного маршрута, так что заблудиться не представлялось возможным. Оставалось только срезать углы и преодолевать ущелья и расщелины. Дробыш остался далеко позади, но это только к лучшему. Его непрестанный бубнёж уже достал дальше некуда.

Склоны стали заметно положе. Горные кряжи сменились холмистой местностью. Внизу показалась деревня. Троеполье. Другого поселения в ближайшей округе попросту быть не могло. Получилось добраться даже быстрее, чем планировалось. До темноты было ещё достаточно далеко, а до пункта назначения уже рукой подать. Но это если образно выражаться. На самом деле ехать ещё прилично. И по времени, и по расстоянию.

На подъезде Эдик смог рассмотреть устройство посёлка. Бревенчатые избы и хозяйственные постройки подворий расположились в неожиданном для этого места порядке. Хотя того порядка было – две улицы и три переулка. Ещё присутствовала центральная площадь. Слишком громкое наименование для сельской местности, но по-другому свободное пространство посередине деревни не назвать. Дымила труба кузни и печь трактира. Эти строения были достаточно узнаваемы даже для неискушённого глаза закоренелого городского жителя.

В посёлке царила суета и нездоровая суматоха. Рельеф скрывал детали, но слух обмануть было трудно. Судя по доносившимся звукам, деревню попросту грабили. Причём в самой грубой форме. А то, что этот процесс назвали сбором податей, сути дела особо не меняло.

Эдик пришпорил мархура. А что ещё оставалось. Деревню заполонила стража владетеля и вела себя в лучших традициях захватчиков чужих земель. По крайней мере, парочка баросских вояк, вытягивающих яростно мычавшего бычка из подворья, явно за это свидетельствовали. Крики, ругань, кудахтанье кур. Надрывались собаки. Где-то орали гуси. Истошно визжала чья-то свинья. А уж как бабы голосили… Надо было слышать.

Вот же чёрт, придётся импровизировать. На подготовку времени не оставалось. Эдик подобных раскладов не приветствовал, хоть и умел принимать быстрые решения. И нужно было поторопиться. Лишняя заминка привела бы к тому, что потом придётся выковыривать изъятое у крестьян добро из подземелий замка Адельрри.

Да хрен бы с ним, с добром. Нужен был какой-то план действий. Хоть мало-мальски разумный. Всё-таки лезть с бухты-барахты прямо в лапы многочисленных врагов не самая лучшая затея. Мысли метались от стремительного гусарского натиска до скрытного проникновения в духе японских диверсионных отрядов. Хотя ниндзя из Эдика никакущий, да и гусар так себе. Уж в чём, в чём, а в этом он себе прекрасно отдавал отчёт.

Пронзительный женский вопль прервал размышления, резко сузив выбор доступных вариантов действий до единственно возможного. По крайней мере, для порядочного человека. Копейщик замковой стражи пытался затащить растрёпанную женщину во двор крайнего дома. Она заходилась криком и упиралась изо всех сил, но куда ей было противостоять здоровенному солдату. Намерения которого не оставляли сомнений. Объятый похотью мужлан прямо на ходу срывал со своей жертвы одежду, так ему не терпелось.

А вот это уже за гранью. Даже для средневековья. Бароссцы, обиравшие беззащитных крестьян уже заслужили самое суровое наказание, но то, что творили эти двое, достойно смертной казни. Двое, потому что товарищ первого насильника со всех ног бежал через улицу, торопясь присоединиться к предстоящему веселью. Даже копьё бросил, чтобы не мешало развлекаться. Похоже, хлопцы чувствуют себя абсолютно безнаказанными.

– Ну это я сейчас поправлю! – пелена гнева застила взор Эдика, и он пустил мархура в галоп.

Тот, кто тащил сопротивляющуюся селянку, даже понять ничего не успел. Секира Эдика со звоном замяла шлем острым обухом и пробила бестолковый череп. Спасённая женщина охнула и осела рядом с трупом несложившегося насильника. Сегодня на её долю выпало очень много переживаний.

Второй, напротив, смог сообразить, что запахло жареным, но это ему не сильно помогло. Штопор с ходу мотнул могучими рогами, и стражник улетел в сторону ближайшего сеновала. Там он и приземлился прямо на свежее сено. Удачно, можно сказать, если бы не кованные вилы. Жаль, что их зубьями кверху не оставляют. Но и так хорошо получилось. Солдат заверещал и упал набок. Скрючившись и зажимая руками причинное место. Черенок угодил точно, куда было нужно. Травматическая кастрация – жуткая штука. Хотя конкретно в этом случае, вполне заслуженная. А Эдик уже нёсся дальше.

Под острые копыта козла угодил ещё один стражник, некстати выскочивший из калитки следующего дома с пронзительно визжащим поросёнком в охапку. Бароссец грянул о землю с грохотом пустого ведра, а освободившийся свин сквозанул прочь с недовольным хрюканьем. Поверженный солдат со стонами начал отползать к забору. Ещё минус один враг. Похоже, козёл сломал ему челюсть.

На центральной площади творили расправу над здоровенным мужиком. Местный кузнец осмелился воспротивиться бесчинствам, творимых бароссцами, за что и поплатился. Его распнули прямо на коновязи у кузни и один из солдат охаживал его кнутом по голой спине. И судя по состоянию кузнеца, занимался этим уже достаточно долго и со знанием дела. Даже запыхался и вспотел немного.

Своей очереди дожидался ещё один троеполец. Молодой крепкий парень сидел, связанный по рукам и ногам, и вздрагивал от каждого нового удара, словно били его самого. Кнут свистнул ещё раз. Кузнец обмяк на бревне, лишившись сознания.

– Отец! – из толпы выбежала маленькая девочка. – Дяденька не надо больше!

Она вцепилась в руку палачу, пытаясь прекратить расправу над родителем. Стражник не глядя ударил её открытой ладонью наотмашь. Девчушка отлетела в сторону, упала на утоптанную землю и затихла. Из разбитого рта по щеке скатилась капелька крови. И вновь раздался свист, сопровождающийся хлёстким звуком удара.