Тогда какого чёрта она не уйдёт от него? Почему всякий раз из моей постели преспокойно уезжает в их общий дом? Знаю-знаю, я обещал себе, что дам ей время и буду ждать, но с каждый днём это ожидание становится всё более невыносимым. Мы разговариваем, трахаемся, спим в обнимку, заказываем еду. У нас всё настолько прекрасно, что начинаешь думать: «А куда лучше?» Три дня назад Стелла испекла домашний пирог с яблоками, и мы вместе ужинали им на кухне. Для неё наши отношения больше, чем интрижка с перепихоном — в этом я не сомневаюсь. Но проходят дни, и ничего не меняется. Кажется, будто она и не думает уходить от Родинского.

Эти мысли поглощают настолько, что я никак не могу вернуться к работе. Нужно отвлечься. Прогуляться до туалета, а лучше сходить за кофе. По уму, мне нужно отсюда увольняться. Валить куда угодно, лишь бы не работать на её мужа. Но есть одно огромное но. Здесь она. Я не могу добровольно заставить себя отказаться от мимолетных встреч в коридоре или в её кабинете. Страшно даже на один день потерять Стеллу из вида.

—Как дела?— интересуется Ира, когда я плетусь на кухню мимо ресепшена.— Ты сегодня какой-то грустный

—В мыслях о работе,— вру я и, поймав её выжидающий взгляд, из вежливости задаю встречный вопрос: — Ты как?

—У меня всё хорошо,— начинает тараторить она.— Я же в отпуск в конце недели ухожу. Думаю, в Адлер слетать, но не уверена пока. В Москве тоже ведь отлично. У тебя у самого какие планы на выходные?

Я неопределённо пожимаю плечами. Точно не провести их с Ириной. Она всё ещё не теряет надежды почему-то. Классная же девочка, и парням нравится. Чего она на мне зациклилась? Нет у нас шансов. На фоне Стеллы все потерялись. Недостаточно умны, недостаточно красивы, недостаточно уязвимы, недостаточно сложны. Не пробирают, не будоражат, не увлекают. Наверное, поэтому я ни к кому и не привязывался. Потому что ждал такую, как она.

Будто в насмешку, на обратном пути из кухни вижу их вместе. Стеллу и Родинского. Идут к лифту, о чём-то разговаривают. Его лапища лежит у неё на пояснице. Она не отпихивает её, не выказывает ни малейшего неудовольствия этому жесту. В висках начинает молотить барабанная дробь, а в груди растекается что-то едкое, горячее.

Стелла слегка кивает мне, Родинский просто окидывает взглядом, после чего они оба заходят в лифт и уезжают. Куда? Обедать вместе, как образцовая семейная пара? Гулять по магазинам? Навещать родственников? Трахаться?

В офис они больше не возвращаются. Я выкуриваю полпачки, хотя совсем недавно думал бросить, и выпиваю литра три кофе. Держать себя в руках? Потрачено. Быть терпеливым и понимающим? Тоже. Сколько я ещё протяну быть вторым? А вот хер его знает. Неделю? Месяц? Час?

По пути к дому я всё же не выдерживаю и набираю ей сообщение. Нормальное сообщение, вменяемое, а не всё то, что мог бы ей сказать.

«Пойдём завтра в кино? Тот фильм, про который я тебе говорил. Кинотеатр можешь выбрать сама».

Стелла не отвечает, но спустя десять минут от неё раздаётся звонок.

—В кино?— слышится удивлённо-шутливый голос.— С чего это ты вдруг такое решил?

—Хочу сходить. У нас ведь никогда не было свидания. Надоело постоянно торчать дома.

—Знаешь же, что это невозможно,— говорит она без сомнений и раздумий.— В кинотеатрах велик риск встретить знакомых.

Снова шумит в висках. Я предполагал, что так она и ответит, но всё равно хотелось это услышать. Наверное, чтобы окончательно прийти к выводу, что так, как есть, меня не устраивает.

—И как быть дальше?— Я отпинываю бумажный стакан, попавшийся под ноги, отчего он с глухим звуком ударяется в фасад моего дома.— Продолжать прятаться, как кроты от солнечного света?

—Ты повышаешь голос,— холодно звучит в трубке.— Не нужно этого делать. И не нужно вести себя так, будто вся наша ситуация стала для тебя сюрпризом.

—У меня ситуации нет. Она есть у тебя. И я каждый день жду, когда она перестанет быть для тебя комфортной.

—Тогда, может быть, стоит всё прекратить?

Зажмурившись, я вешаю трубку. Не хочу выглядеть огрызающимся малолеткой, на эмоциях орущим «А давай, плевать!». Потому что не уверен, что смогу от неё отказаться, даже если ничего не изменится. Слишком сильна моя зависимость. Но сказать так, конечно, очень хотелось. Хотя бы для того, чтобы получить знак, что ей не всё равно.

Стелла

—Ты сегодня со мной поедешь или сама?— буркает Роман, пока, не поднимая глаз, затягивает узел на галстуке.

Я наношу последний мазок помады и, быстро оглядев отражение в зеркале, закрываю косметичку. Из-за недосыпа пришлось добавить немного румян, иначе кожа выглядела бы белой как мел.

—Сама. Тебя на ужин ждать?

—Посмотрим. Может быть, с Серпуховым сегодня увижусь.— С этими словами Роман выходит из спальни, оставляя меня одну.

Уже не в первый раз я думаю, что, возможно, зря извожу себя угрызениями совести по поводу измены. Пару раз я отказала Роману в сексе, после чего он вообще перестал претендовать на близость.Мы стали похожи на соседей, которые по невыясненным причинам делят одну постель. «Доброе утро», «Сделать тебе кофе?», «Во сколько будешь дома?», «Не знаешь, где лежит обезболивающее?» — наша семейная жизнь превратилась в обмен вот такими формальными фразами. Может быть, Роман давно обо всём догадывается и ему на это плевать? Потому что с недавнего времени от мысли, что у него есть любовница, я не испытываю ровным счётом ничего. Может быть, у нас негласный… как это называется? Открытый брак? Роман всё понимает, но не видит смысла ничего менять, а я… У меня есть любовник, и я просто плыву по течению.

После вчерашнего звонка Матвея все страхи, жившие во мне, но до этого момента прятавшиеся по углам, встретили меня лицом к лицу. Господи, я ведь далеко не тупорылая бессовестная тёлка, которой нравится прятать голову в песок и обманывать всех вокруг. Я всё прекрасно понимаю: как ему неприятно видеть нас с Романом вместе и думать о том, чем мы можем заниматься дома. Едва ли в двадцать три можно достичь того уровня цинизма, когда на это становится наплевать. Но когда Матвей предложил пойти в кино, я испугалась настолько, что готова была купить билет на самолёт и спрятаться в первой же попавшейся стране. Кино. Обычный поход в кинотеатр. Я вдруг ясно представила, как мы идём к кассам на глазах у десятков людей. Матвей, конечно, распускает руки, пытаясь меня приобнять. Разве сможет он просто держать их в карманах? И пугает меня отнюдь не разоблачение измены, а то, что подумают эти самые люди, глядя на нас. Догадаться несложно. Кто эти двое друг другу? Что этот молодой парень делает рядом с женщиной лет на десять его старше, которая явно ему не подходит? В своих классических костюмах и платьях на фоне джинсов и толстовок Матвея я выгляжу как его преподавательница. Ну или та, кто за деньги трахает симпатичного мальчика.

Когда мы находимся в стенах его квартиры, спрятанные от всего мира, я чувствую себя в относительной безопасности. Но если этих стен не станет, не уверена, что смогу противостоять любопытным осуждающим взглядам. Общество почти привыкло, что пузатый возрастной толстосум может появиться на публике с прекрасной молоденькой феей, но едва ли это работает в ситуации с женщинами.