– Мне тоже. – По моей щеке скатилась слеза, и я вытерла ее перчаткой.

– Послушай, – сказала Наоми, – мы как раз едем домой. Может, зайдешь на чашечку кофе? Тони как раз нет.

Прежде чем ответить, я бросила взгляд вдоль улицы в направлении своего дома. Я не была там больше полугода. Тем не менее я отнюдь не рвалась поскорее увидеть, во что превратили мою квартиру жильцы.

– Ладно, пойдем, – согласилась я и улыбнулась Бемби, которому невозможно было не улыбнуться, даже несмотря на лежавшую на сердце тяжесть.

«Взрыв на фабрике рождественских игрушек» – вот на что была похожа квартира Наоми. Впрочем, так она выглядела практически на каждое Рождество. Над зеркалами и картинами перемигивались электрические гирлянды. В прихожей высилась гигантская картонная фигура Санта-Клауса. Бесчисленные свечи, казалось, только и ждали, чтобы их зажгли. На каждом подоконнике стояло не меньше трех горшков с краснолистными пуансеттиями, известными также под названием «Рождественская звезда». В гостиной сверкала украшениями елка, которая, правда, была меньше, чем обычно, но лишь потому, что Наоми установила ее на специальной высокой подставке, чтобы Бемби было не дотянуться до блестящих звезд, шаров и бонбоньерок с конфетами.

Я рассматривала все это великолепие, изо всех сил стараясь не показать подруге, что мне сейчас не до праздника. Наоми тем временем раздела Бемби, усадила на высокий стульчик и вручила мне пачку рисового печенья, чтобы я могла покормить малыша, пока она будет готовить кофе. Темные глаза мальчугана были огромными и живыми, они с любопытством вглядывались в черты моего ненакрашенного, бледного, неухоженного лица, загрубевшего от холода и ветра во время бесчисленных зимних прогулок с собаками. Это, впрочем, продолжалось минуты полторы, потом Бемби отвел взгляд, с головой уйдя в чрезвычайно важное занятие: теперь он крошил печенье на подносике своего стульчика.

– Он у тебя просто чудо, Наоми! – сказала я, принимая от подруги чашку горячего кофе.

– Что есть, то есть, – согласилась она. – Но это не так уж важно, правда, сынок? Уж больно много хлопот ты доставляешь своей мамочке. – Приподняв двумя пальцами подбородок сына, Наоми просюсюкала последние слова странным, высоким голосом, который заставил Бемби захихикать.

– Ему нравится, когда ты с ним так разговариваешь.

– Он вообще у меня парень веселый. Видела бы ты, как он заливается, когда Тони подбрасывает его к потолку. Мне иногда даже страшно становится – вдруг он однажды его не поймает? Но Бемби такие вещи нравятся. – Наоми села за стол напротив меня. – Похороны, наверное, состоятся, только когда подойдут к концу рождественские каникулы?

Внезапная перемена темы не застала меня врасплох, она только заставила меня вернуться к тому, о чем я старалась не думать.

– Да, мы сможем похоронить Ричарда не раньше Нового года. Завтра должен приехать представитель похоронного агентства и обсудить с Сильвией все детали.

– Как она сама-то это выдерживает? Впрочем, глупый вопрос. Должно быть, она просто раздавлена горем.

– Так и есть, – кивнула я. – Но Сильвия старается держать себя в руках. Во всяком случае, она ведет себя более или менее нормально, хотя я не представляю, чего ей это стоит… И она по-прежнему думает об окружающих, а не только о своем горе. Боюсь только, сейчас она слишком потрясена и не отдает себе отчета в том, что произошло, а вот когда все закончится, когда она останется в доме одна, вот тогда-то ей станет по-настоящему тяжело.

– Ты права. Господи, помоги Сильвии.

– Смерть – такая вещь, которую очень трудно принять. Я просто не могу представить, что никто из нас больше никогда его не увидит. Ричард всегда был рядом, всегда готов был прийти на помощь. Даже когда мы виделись не слишком часто, я знала, что могу на него рассчитывать. Но когда я переехала в Или… стыдно признаться, но я о нем почти не думала или думала очень редко. И вот теперь он ушел.

Наоми взяла меня за руку.

– Не казни себя. Я думаю, Ричард бы этого не хотел. Он знал, что у тебя есть своя жизнь и что в первую очередь ты должна думать о ней.

Я вздохнула.

– Знаю, и все равно мне кажется, если бы я встречалась с ним почаще, я бы, возможно, заметила какие-то тревожные признаки. Конечно, я просто медицинская сестра-ветеринар, а не специалист по сердечно-сосудистым заболеваниям, но, быть может, я все-таки обратила бы внимание на какие-то симптомы.

– Но ведь Сильвия видела его каждый день. Но даже она ничего не заметила!

– Она говорит – нет, разве только в последнее время Ричард постоянно выглядел усталым. Но ведь она не врач…

– Да, тяжело…

Бемби, которого мы пересадили на коврик в уголке комнаты, громко закричал и принялся колотить по игрушечному паровозику игрушечным же кубиком из строительного набора.

– Горе и вина рука об руку ходят, подруга. А ты сейчас горюешь о нем…

По моему лицу снова потекли слезы. Я отставила чашку с кофе и полезла в сумочку в поисках салфеток.

– И где ты только набралась этакой премудрости? – выдавила я сквозь слезы, делая жалкую попытку пошутить.

– Что поделать, некоторые из нас рождаются умными.

Я улыбнулась.

– Наверное.

Мне было приятно поговорить с Наоми. Очень приятно. Конечно, я говорила и с Марком, и с Рози, но это было другое… Наверное, все дело было в том, что Марк и Рози были, как и я, убиты горем, а Наоми – нет, но она все равно меня понимала. И сочувствовала вполне искренне.

– Как тебе в Или? – спросила Наоми, и я вздохнула.

– Все хорошо. – Если честно, я не была уверена в том, что это правда. Зато я была уверена в другом – в том, что говорить сейчас об Или – или о наших отношениях с Джейми, если быть точной, – у меня нет ни сил, ни особого желания.

– Ты-то сама как? – Я решила перехватить инициативу. – Я знаю, ты вернулась на работу на полставки.

– Ну, вроде того, – ответила Наоми, и на ее лице мелькнуло странное выражение. – Только я думаю, что долго мне не проработать.

– Вот как? Тебе, наверное, нелегко, ведь ты работаешь и в клинике, и дома.

– Нелегко – не то слово. Приходится постоянно суетиться, пытаясь вовремя отвезти Бемби к няне, а если он во что-то заиграется и не хочет ехать, начинается скандал… Сначала заставляешь его, а потом чувствуешь себя виноватой. Потом все эти стирки, кормления, прогулки… Я ни на чем не могу сосредоточиться, потому что выматываюсь. Но я, наверное, сумела бы со всем этим как-то справиться, если бы не еще одно обстоятельство…

Я