Кейн устало подобрал свой меч и поковылял среди белых тел на черной земле, время от времени на чем-то поскальзываясь. Поморщившись, он покачал головой, но помутнение зрения не проходило. Под деревьями был привлекательный валун, и Кейн, спотыкаясь, добрался до него и присел отдохнуть, привалившись к камню спиной, словно ему достался вновь один из многих тронов, которые судьба годами дарила и вновь отнимала.

«Тоэм! Столько долгих лет! Может ли человек выдержать их груз! — На миг вихрь горьких воспоминаний помутил сознание. — Столетия скитаний! »

Погружаться в воспоминания, когда необходимо действовать — бежать. Безумие! Ночной пейзаж раскачивался, перед глазами пробегали огоньки, хриплый рев по временам оглушал его; тогда воцарялась тьма. Кейн понял, что его ударили сильнее, чем он полагал. Похоже, это контузия. Хорошенькое дельце! Днем солдаты Джассартиона вернутся сюда, а он тут сидит и бредит о павших и забытых империях.

Его горло пересохло от жажды, он подумал, найдется ли где-нибудь среди убитых фляжка с вином.

«Глупая мысль, у наемников было мало воды. Вообще-то вино — это очень вкусно, особенно белое вино, которое делают в Лартроксии. Хотя многие считают его слишком кислым. И вином хорошо промывать раны, потому что оно очищает их, вот только печет. Соленая вода тоже неплоха, но пить ее невозможно. И почему только в океанах не течет вино вместо воды? Многие потерпевшие крушение моряки были бы счастливы, хотя рыбе, наверное, пришлось бы туго. Однажды я пробовал осьминога, маринованного в вине. Вкус нежный, но все равно редкостная гадость ».

Океан вина убаюкивал Кейна своими щупальцами, мерно покачивая его вверх-вниз, на пурпурных волнах вокруг него кружились тела маринованных моряков, а из своих увитых водорослями нор украдкой поднимались осьминоги.

Резкий треск. Мгновенно отступил горячечный бред. Кейн внимательно осматривал поле боя.

Снова раздался треск, и Кейн узнал этот звук. Это был хруст разгрызаемых костей.

И тут он заметил упыря. Бледное существо, пожиравшее покойника, само напоминало труп. Меж молчаливых деревьев скользили бледные создания, чьи сутулые тела, казалось, сотканы были из ночного тумана. Значит, легенды не лгали.

Обычно упыри не нападают на вооруженного человека, Кейн знал это, но он слишком слаб, а упырей много, кроме того, они были голодны. Впрочем, пожиратели падали терпеть не могут свежую плоть, как люди не любят сырое мясо.

Кейн осторожно двинулся в глубь леса. Упырей интересовали только деликатесы, лежащие на дороге, голод заглушил их обычную пугливость.

Под его сапогом заскрипел камень, и Кейн застыл, боязливо оглядываясь. Несколько пар мертвых, бледных, почти светящихся глаз выискивали источник звука, но никто не бросился к нему. Довольный, что его не заметили, Кейн поспешил убраться подальше, и, когда полог деревьев скрыл его, он почти побежал прочь от жуткой поляны, освещенной луной.

Кейн намеревался обойти поле битвы по лесу и потом снова выйти на горную дорогу. Если повезет, ему удастся до зари оставить позади немало миль, а днем он сможет отдохнуть в лесу. Но дорога изгибалась и извивалась путем, неведомым Кейну; и по мере того как он брел среди деревьев, пытаясь выйти на дорогу, в его разум снова проникли щупальца лихорадки, на миг отступившей благодаря близкой опасности. Прошел час, и Кейн не только окончательно заблудился, ему уже было все равно, куда идти.

Земля под его сапогами качалась и норовила ускользнуть куда-то, но ноги моряка были привычны к любой качке, и Кейн неуклонно шел, словно сквозь бурю, время от времени цепляясь за ветки и стволы. Потом деревья завертелись вокруг него, и сам он попал в водоворот. Под известняковыми уступами разверзались пещеры, зияющие отверстия оглушительно щелкали челюстями, от них исходило зловоние. В холодном лунном свете плясали тысячи огромных призраков, издеваясь над глупцом, который ковылял по их жутким владениям. К его лицу тянулись длинные лапы, кривые когти снова и снова стремились ударить его. Лица давно умерших ухмылялись ему из темноты — глумливые хари древних врагов, нежные лики былых любовниц, которые старели на глазах. Вертящаяся фантасмагория издевательских ухмылок. Кейн не мог вспомнить половины имен.

Через какое-то время он обнаружил, что бредет по разрушенной деревне. По крайней мере так ему казалось, — эти крошащиеся стены он мог пощупать, тогда как другие видения его измученного разума таяли в темноте, как туман. Он ударил камни кулаком и ощутил боль. Да, вроде настоящие. Заброшенная деревня, чьи оплетенные лозой каменные стены еще сохраняли следы давно угасшего пожара. Все в руинах: дома без крыш, обрушившиеся стены — выпотрошенные строения, чьи мрачно зияющие окна и дверные проемы напоминали черепа.

Полное запустение. Только выбеленные временем кости указывали на то, что некогда здесь жили люди, — а может быть, Кейну только привиделись разбросанные среди руин останки. Если бы не странные едва заметные следы, петляющие по буйному подлеску, Кейн подумал бы, что ни одно живое существо не посещало эти развалины уже много лет.

Полная луна высветила силуэт покинутого замка, темневшего на крутом холме, возвышавшемся над пустым селением. В той последней битве замок пал вместе с теми, кто платил дань, а взамен получал ненадежную защиту. Обломки черного камня в призрачном лунном свете поразили Кейна. Века запустения, века смерти открылись его взору, бесстрастные, как луна, сиявшая на страшной высоте.

— Это твой надгробный памятник! — засмеялся Кейн, указывая на замок, и пустые окна согласно подмигнули. — Клянусь богами, по-настоящему грандиозное надгробие! Правда? — Огромные стены кивнули.

Острая режущая боль в ранах, одурь усталости. Это слишком. Постель изо мха посреди опрокинувшихся камней была так соблазнительна. Кейн лег, будучи не в силах долее держаться. К черту солдат этого, как его там… Короткий отдых — первостепенная необходимость для него. Никто его здесь не найдет.

Уронив голову на камни, Кейн прерывисто дышал, его разум снова оказался в черной ловушке лихорадки, где-то между сном и бодрствованием. Через некоторое время он увидел, как разрушенная деревня возвращается к жизни. Выпотрошенные руины превращаются в оживленные лавки и ярко освещенные дома; заросшие сорняками тропинки становятся широкими улицами. Повсюду суета, толкотня, все заняты своими делами и не обращают внимания на чужестранца, плывущего куда-то в покачивающихся бархатных носилках.

Но было и несколько таких, кто заметил незваного гостя. Они собрались вокруг и уставились на него голодными глазами. Кейн еще в состоянии был понять, что видит упырей, но это совсем не пугало его.

Осторожно, словно грифы, опускающиеся на тело умирающего льва, упыри подкрались ближе к Кейну. С их желтых клыков капала зловонная слюна, когда они жадными руками тянулись к своей равнодушной добыче.

— Назад! — Ее голос заставил их испуганно отшатнуться. — Ну, Троэллет вас возьми! Назад, я сказала! — Они попятились, испугавшись ее гнева.

На одно лишь мгновение сознание вернулось к Кейну. И он увидел перед собой полдюжины мертвенно-бледных скрюченных фигур, съежившихся и отступивших от него, отогнанных девушкой, чья диковинная красота превосходила все, что он мог припомнить.