Что же такое произошло в начале 1932 года, что вынудило Сталина начать экстренную переброску войск к польской границе? Может быть, обострились взаимоотношения с Польшей? Нет, ничего кардинально нового в отношениях двух государств в начале 1930-хне произошло. С 1926 года тянулись малоперспективные переговоры с целью заключения пакта о ненападении, которые советское политическое руководство, по известным одному ему причинам, не торопилось реализовать, и это несмотря на постоянные заверения о приверженности к миру и добрососедству. Складывается впечатление, что Сталин просто чего-то ждал. В остальном же — без осложнений.

Может быть, в самом Союзе произошло нечто экстраординарное? Тоже нет. Восстания насильно сгоняемых в колхозы крестьян были подавлены, заговор Сырцова — Рютина провалился еще в 1930 году. Так в чем тогда причина спешной концентрации дивизий на западной границе? А дело в том, что в тот самый момент, как комдив Жуков с семьей бороздил слуцкую грязь, в Германии развернулась крупнейшая политическая битва — президентские выборы 1932 года.

«Выборы в рейхстаг в сентябре 1930 наглядно продемонстрировали сильнейший рост «коричневой» опасности. Нацисты собрали свыше 6400 тыс. голосов — в 8 раз больше, чем на выборах 1928 года, выдвинувшись на второе (после СДПГ) место в рейхстаге. Крупного успеха добилась КПГ, за которую голосовало свыше 4590 тыс. человек.

…На президентских выборах в марте — апреле 1932 сторонники Гитлера собрали свыше 13 млн. голосов (нацистский электорат + электорат коммунистов. — С.З.). Но президентом вновь стал Гинденбург, которого поддержала значительная часть правящего лагеря (а также социал-демократические лидеры, призвавшие своих сторонников голосовать за него» [10].

Сталин наивно рассчитывал на победу коммунистов в Германии, немецкие коммунисты, в свою очередь, также наивно на это рассчитывали, для чего и заключили союз с НСДАП. Что же должно было, по расчетам Сталина и адептов Коминтерна, произойти дальше, после победы КПГ? Естественно, борьба с внутренней и внешней контрреволюцией в Германии. Приход к власти коммунистов мог закончиться только вводом в страну оккупационных войск Антанты, как это наглядно продемонстрировали события в Руре в 1922–1923 годах.

11 декабря 1922 года немецкий миллиардер Хуго Стиннес выступил с заявлением, из которого следовало, что германское правительство не должно платить репараций по итогам Первой мировой войны. В ответ на отказ Германии выполнять свои обязательства по репарациям 11 января 1923 года французские и бельгийские войска начали оккупацию Рурского бассейна, чем поставили немцев на грань экономической катастрофы. Против оккупации Рура во всем мире выступило только Советское правительство.

Своими силами немцы оказать сопротивление оккупации не смогли бы. Им могла оказать помощь только Красная Армия, но для этого необходимо было, в случае конфликта на западной границе Германии, быстро опрокинуть улан пана Пилсудского и выйти к Одеру, к восточным рубежам Веймарской республики. Подобные действия могли повлечь за собой лишь новую мировую войну, но разве не к этому готовился Сталин на протяжении вот уже 8 лет?

Конечно, Красная Армия еще далека от запланированного идеала, но в данной ситуации, перефразируя Клаузевица, стратегия политике не указ; если политическая ситуация диктует начинать войну сейчас — надо решаться, ибо другой такой случай выступить против Антанты в блоке с Германией может представиться не скоро. СССР и Германия в союзе — это сила, способная вступить в противоборство с французами и британцами.

Но к лету 1932 года Коба осознал окончательное поражение КПГ в Германии, а следовательно и крах этого варианта мировой кампании. Сталин решил взять паузу и понаблюдать за дальнейшим развитием ситуации в Европе (РККА же тем временем продолжала наращивать «мускулатуру»). Последовавшее охлаждение во взаимоотношениях Германии и СССР — естественная реакция Сталина на крушение его замысла, он всегда очень тяжело переносил подобные провалы.

Поскольку поход к Одеру через Вислу откладывался на неопределенный срок, СССР в неожиданно рекордные сроки, особенно учитывая 5 лет проволочек, 25 июля 1932 года наконец подписывает с Польшей пакт о ненападении. Отметим, что подобный пакт с финнами Сталин успел подписать в январе того же года, еще до провала КП Г на президентских выборах: Коба стремился обеспечить свой правый фланг к началу предполагавшегося весеннего наступления в Польше.

Любопытно, что ни с Румынией, ни с Болгарией (государствами, закрывавшими дорогу к турецкой границе и черноморским проливам) СССР вплоть до начала второй мировой не пожелал заключать никаких мирных договоров. Это и не удивительно, если учесть, что именно на них должен был обрушиться главный удар в предстоящей операции. Что же до Турции, то после Договора о дружбе и братстве (1921 год), подписанного еще ленинским правительством, и Договора о дружбе и нейтралитете (1925 год) (уже без «братства»), 17 декабря 1929 года был подписан любопытный Протокол, согласно которому стороны обязались не заключать без уведомления другой стороны политического соглашения с государствами — непосредственными соседями СССР и Турции.

Несложно понять, что Сталин опасался, как бы Турция не заключила союз с теми же румынами и болгарами. Учитывая, что Румыния являлась членом «малой Антанты», союз с ней для турок автоматически означал союз с Чехословакией и Югославией, а следовательно, и с Антантой «большой». Создание, пусть даже в туманной перспективе, подобного блока на Балканах Сталина не устраивало. В «день X» он предпочитал иметь против себя пару-тройку разрозненных и малочисленных армий, а вовсе не объединенные вооруженные силы Балканских государств (к которым, в перспективе, могла присоединиться и Греция), отсюда и появление этого Дополнительного протокола.

В 1936 году на международной конференции в Монтре, посвященной режиму черноморских проливов (с участием СССР, Турции, Великобритании, Франции, Болгарии, Румынии, Греции, Югославии, Австралии и Японии), созванной по инициативе Турции, развернулось ожесточенное сражение между представителями от СССР и Великобритании.

«На… конференции развернулась острая дискуссия, вызванная попыткой Великобритании ограничить под предлогом «равенства» черноморских и нечерноморских держав право прохода через проливы советских военных кораблей. Работа конференции осложнялась сговором турецкой делегации с делегацией Великобритании…

20 июня была подписана новая конвенция о режиме проливов, на основе которой Турция получила право ремилитаризировать зону проливов. Конвенция сохраняет за торговыми судами всех стран свободу прохода через проливы как в мирное, так и в военное время. Правила же прохода военных кораблей неодинаковы для черноморских и нечерноморских держав… В случае участия Турции в войне, а также если Турция сочтет, что она находится под непосредственной угрозой войны, ей предоставлено право разрешать или запрещать проход через проливы любых военных судов; во время войны, в которой Турция не участвует, проливы должны быть закрыты для прохода военных судов любой воюющей державы» [10].