21.00

Части 2-й гвардейской и 51-й армий.

Продвижение вперед между Камышлы и Бальбеком — 1–1,5 км. Высота 104,5 взята, контратаки противника отбиты. Прорваны позиции 2-й румынской горно-стрелковой дивизии, удалось продвинуться на 300 м.

Отдельная Приморская армия.

Существенного продвижения нет. При поддержке сосредоточенного огня двух отдельных гвардейских горно-вьючных минометных дивизионов удалось закрепиться в хуторе Караньский. За день в Золотой балке потеряно около 60 танков и САУ.

22.10. Бухта Инжирка. (3 км юго-восточнее Балаклавы)

Тихо здесь было. Даже шелест прибоя слышен. Братва грузилась в молчании. «Мошка»,[48]три крошечных торпедных катера. Нервничали огнеметчики, в последний момент приданные десанту из глубоко сухопутной огнеметной роты.

Перевозили на шлюпках. Женька удостоился хлопка по вещмешку:

— Держись, студент!

Никакого уважения к высокому званию младшего лейтенанта. И то правда, одинокие звездочки на мятых погонах практически неразличимы. Каска, вещмешок — как у всех. Разве что легонький автомат да окуляры проклятые.

Катерина первой вспорхнула на борт катера.

— Ой, сестричка! — обрадовался коренастый молодой боцман.

— Угадал, брательник. Представитель СМЕРШ старший сержант Мезина. Когда вы в последний раз наталкивались на подрывную немецкую порнографию?

— Пока не попадалась, товарищ сержант, — озадаченно отрапортовал боцман, принимая из лодки ручной пулемет.

Катрин хихикнула и хозяйственно прошлась по крошечному суденышку:

— Лаконичный дизайн. Земляков, смотри не свались в набежавшую волну.

Десантники перебирались на борт, устраивались. Места практически не было: дюралевый Г-5 для перевозки людей ну никак не предназначался. Впрочем, опыта у катерников хватало. Желоба торпедных аппаратов были освобождены и даже застланы брезентом.

— Тут ходу десять минут, — обнадежил командир катера.

— Так не проскочите мимо, товарищ лейтенант, — сдержанно попросил кто-то из бойцов.

Кое-как разместились. Неожиданно на корме дружно засмеялись:

— Вот ты деревня! Это ж фотки с бабами голыми.

Женька догадался, что любознательный боцман интересовался, что за зверь — «порнография».

Наверху, за высокими склонами, продолжала грохотать канонада. Женька смотрел на темный, практически отвесный склон горы и думал — наверное, весь Крым сейчас содрогается.

Малым ходом прошли вдоль берега. С «морского охотника» дали радиосигнал артиллерии. Через минуту вдали зашипело, завыло — два дивизиона бригады М-31[49]выпустили залп по вершинам мыса Курона.

В отблесках хвостатых комет катера проскочили мимо входа в Балаклавскую бухту. Резко сбавили ход, шли впритирку. Головной Г-5 едва не обдирал борт об уносящуюся в небо скалу. Наверху — казалось, на многокилометровой высоте — грохотали разрывы «эрэсов». Опасно сыпались по склону камни.

Сплошная скала, темная, уходящая в небо. Катера вновь сбавили ход до самого малого — опасались налететь на камни. Все равно хрустнуло — идущий вторым катер накренился: его опять тянуло на предательский каменный клык. Кто-то ухнул в воду с палубы. Приглушенно ругаясь, начали вылавливать «утопленников».

— Ничего, дочапают! — прокричал лейтенант, оглядываясь. — Тут рукой подать.

Скала ушла вправо, открылась бухта, впереди громоздилась тень Фиолента. Сердце замерло — каменная круча затмевала две трети неба. Как туда лезть?

— Здесь, — сказал, перекрывая рокот двигателей, командир катера. — Ну, товарищи, ни пуха ни пера.

— К черту! Возьмем! — заверила Катрин, затягивая ремешок каски. — Там даже лесенка есть. Чудное живописное местечко…

— Курорт, — согласился лейтенант. — Сёма, пунктуальнее.

Матрос, стоящий на носу с шестом, промеряющим глубину, дернул локтем — не отвлекайте.

— Ша! Пошли, хлопцы.

Женька сжал зубы и, поднимая над головой увесистый вещмешок и автомат, шагнул с борта. По подбородок. И вода абсолютно апрельская…

— Ну, Земляков…

Плеснуло — прыгнула начальница, посыпались остальные…

С катера, подошедшего левее, прыгали чуть ли не на пляж. Умные.

Под ногами перекатывались камни, сочувственно вздыхал прибой. Женька расталкивал грудью упрямящуюся воду, вещмешок удалось относительно удобно пристроить на каске.

— Давай-давай, скорострел, на тебя вся надежда, — Катрин поддерживала норовящего окунуться с головой пулеметчика с «Дегтяревым» на плечах. Женька помог, подпер со своей стороны. Выбрались на сухое…

Сверху, сразу в нескольких местах, открыли огонь. Сверкали вспышки, что-то взорвалось на склоне.

— Вперед! — кричал старший лейтенант, командир роты. — Не задерживаться!

— Полундра! — закричал кто-то и тут же умолк. Десантники проскочили пятнадцать метров пляжа, а взбираться по крутому склону и орать никак не получалось.

Женька лез, хватаясь за корни и камни. Ненужный пока автомат закинул за спину. Ух и крутизна!

— Жень, ты за мной и левее держи. Справа откос, там не пройти! — крикнула Катрин. — Народ, бодрей! Зевнули нас фрицы.

Сверху неслись очереди трассеров. Торопливо хлопал 50-мм миномет. Подход десантников немцы действительно прозевали, теперь нащупать прижавшихся к склону бойцов было сложнее.

Слева показался чудом прилепившийся к склону сарайчик. Уже поднялись?! Нет, где там. Впереди тянулся заросший кустами бесконечный склон, где-то дальше, в ночном небе, вспыхивали огни выстрелов. Ох, мама моя, здесь и без пулемета не влезешь.

Наверху сквозь стрельбу донеслось жужжание — над монастырем появилась пара бесстрашных ночных бомбардировщиков, начала сыпать мелкие бомбы. Как бы не промазали!

Свистели пули, лопались мины проклятого миномета. Женька полз, помогал радисту — парнишку чуть не опрокидывал назад горб рации. Потом парень помогал запутавшемуся в колючем кусте Землякову. Хрипел, подбадривал роту старлей. Упал боец, неловко скатился, зацепился ногой. В пробитом горле клокотала кровь.

Вперед, не останавливаться!

Хлопнуло чуть выше, взвизгнули осколки, по каске забарабанили камни и комья сухой земли. Ага, граната! Значит, близко.

Подавала голос Катрин. Опять где-то впереди. Семижильная. И хрипит как уверенно, будто и вправду местная.

Еще метр, еще куст. Древние камни. Рвутся гранаты. Где-то здесь старинный адмирал строил себе хижину. Нет, до нее еще не доползли.