– Прекрати реветь немедленно, – шикнула на нее женщина. – Тебе не его бояться нужно, а совсем других людей, это ты правильно заметила. Ну ладно, ладно, не плачь, – смилостивилась Екатерина Ильинична, увидев, что слезы еще обильнее брызнули из глаз девушки. – Если у тебя ничего не получится, тогда, так уж и быть, пойду к нему сама, – успокоила она девушку.

Наташа шмыгнула носом, достала из кармана носовой платок и начала вытирать слезы. Затем достала пудреницу, чтобы припудрить распухший нос, и начала рассматривать свое отражение в зеркале. Она даже вздрогнула, когда увидела в зеркальце чье-то лицо, которое показалось ей знакомым, и резко обернулась. На том месте уже сидел другой человек, и Наташа недоуменно пожала плечами.

– Кажется, у меня начались галлюцинации на нервной почве, – прошептала она.

– Что ты сказала? – спросила Екатерина Ильинична, склонив к девушке голову.

– Нет, нет, просто показалось, – пробормотала Наташа. – Чертовщина какая-то, – добавила она.

В это время все гости встали и начали аплодировать Савинскому. Наташа тоже вскочила и захлопала, чтобы не отличаться от остальных. Из всего, о чем здесь говорилось, она расслышала лишь то, что было сказано в тот момент, когда она вошла с Екатериной Ильиничной в зал. Все остальное проплыло мимо ее слуха, как отдаленные раскаты грома: вроде слышала, но сознания это не коснулось – это там, где-то далеко.

– Давай, иди, – прокричала Екатерина Ильинична, чтобы Наташа услышала ее сквозь шум рукоплесканий, и для большей убедительности подтолкнула ее в спину.

Наташа на негнущихся ногах пошла к сцене, где уже толпились корреспонденты различных газет, сотрудники радио и телевидения. Каждый пытался сунуть свой микрофон поближе к Савинскому, чтобы записать, как он будет отвечать на каверзные вопросы.

– Господин Савинский, говорят, что у вас есть внебрачный сын. Вы подтверждаете правдивость этих слов, или это только слухи? – кричал один рыжеволосый журналист.

– Вы сейчас сами ответили на этот вопрос, – улыбнулся Савинский. – Слухи – это всего лишь слухи.

– Это правда, что вы собираетесь жениться на дочери Кочаряна, владельца алмазных копий?

– Если я соберусь вступить в брак, то это будет та женщина, которая достигла совершеннолетия. Нонночке Кочарян, к сожалению, всего двенадцать лет, это прелестный ребенок, и мы с ней большие друзья, – засмеялся Савинский.

– Это, правда, что ваша мать потеряла рассудок, и вы поместили ее в закрытую психиатрическую клинику? – последовал следующий вопрос.

– Моя мать совсем недавно вышла замуж в третий раз и, поверьте, если она и потеряла рассудок, то только от любви к своему молодому супругу, – продолжая улыбаться, с юмором отвечал мужчина.

– Они живут с вами?

– Они сейчас строят дом рядом с моим, чтобы быть поближе, а пока живут в моей городской квартире.

– У избранника вашей матери нет своего жилья? – тут же последовала следующая шпилька. – Он что, альфонс?

– Супруг моей матери – англичанин. У этого «альфонса» есть жилье, родовое поместье в Швейцарии, и два миллиона евро годового дохода. Несмотря на это, моя матушка не хочет уезжать туда на постоянное место жительства. Она у меня патриотка.

Наташа никак не могла подойти ближе, чтобы дотянуться до кармана Савинского и сунуть туда записку, как ни старалась. Ее постоянно оттесняли более сильные и проворные борзописцы. Сзади тоже кто-то напирал, и девушка недовольно двинула локтем.

– Черт бы тебя побрал, – услышала Наташа раздраженный голос и хотела обернуться, но кто-то сзади снова ее толкнул, и она чуть не упала. Сразу же после того, как Наташа услышала нелестное пожелание, возможно, в свой адрес, ветеран, стоявший немного сбоку от нее, схватился за шею и чертыхнулся.

– Что с тобой, дорогой? – заботливо поинтересовалась благообразная старушка, стоявшая рядом с ним.

– Ерунда, кажется, комар укусил, – отмахнулся тот.

Наташа, все еще надеясь пробраться поближе к Савинскому, приняла кардинальные меры и пошла на таран. Ей почти удалось добраться до объекта, но тут охрана Савинского обступила его со всех сторон, и все группой двинулись к выходу. Вздох отчаяния вырвался из Наташиной груди так громко, что Андрей невольно посмотрел в ее сторону. Его глаза превратились в десертные блюдца, и Наташа лишь по губам разобрала, как он выдохнул:

– Ты?!

Он окинул ее грозным взглядом и, увидев в руках у девушки микрофон, буквально задохнулся от ярости. Андрей наклонил голову и что-то сказал охраннику, который стоял ближе всех к нему. Как только Наташа поняла, что разговор идет о ней, она резко присела и юркнула между рядами кресел. Встав на четвереньки, она интенсивно заработала конечностями и в считанные минуты уже была у выхода. Она проскакала всю лестницу так быстро, будто была Золушкой, в спину которой несся бой часов, оповещающий о том, что уже полночь. Не сбавляя скорости, Наташа выскочила из здания первой и понеслась к скверу. Плюхнувшись на лавочку, она прикрыла глаза, стараясь остановить бешеный ритм сердца. Когда первый приступ страха прошел, она вдруг сообразила, что сделала большую глупость.

– Господи, я полная идиотка, – ахнула она. – Зачем я убежала? Ведь это был шанс, а я его упустила!

Немного подумав, она решила, что все же поступила правильно.

– Уж слишком грозное у него было лицо. Кажется, он подумал обо мне бог знает что. Вчера официантка, а сегодня – корреспондент. Господи, ну что же мне делать?

Наташа выглянула из-за густых кустов и посмотрела на здание. В это время из него вышли охранники и, обозрев внимательными взглядами окружающее пространство, открыли двери, из которых показался Савинский. Он быстро прошел к своей машине и при этом несколько раз оглянулся, как будто кого-то искал. Его брови были грозно сдвинуты, и весь вид мужчины говорил о крайнем раздражении.

«Меня высматривает, – подумала Наташа. – Судя по его лицу, у него «конкретные» намерения на мой счет. Я все же правильно сделала, что удрала. Придется что-то новое придумывать, чтобы, наконец, добраться до него.

Наташа увидела среди ветеранов, которые толпами повалили из дверей, Екатерину Ильиничну. Она остановилась у лестницы и обозревала площадь, явно высматривая девушку. Наташа вышла из-за кустов и помахала женщине рукой. Та уже собралась ступить на лестницу, как рядом с ней остановилась пожилая пара.

– Помогите, пожалуйста, что-то нехорошо моему мужу стало, – обратилась старушка к Екатерине Ильиничне. – Вон, там сквер с лавочками, мне бы только туда его довести.

– Да, да, конечно, – тут же откликнулась женщина и подхватила ветерана под руку.

Они дошли до той лавочки, где только что сидела Наташа, и опустили на нее ветерана. Наташа стояла, смотрела широко раскрытыми глазами на шею старика и что-то мучительно соображала. Это был тот самый старик, которого укусил комар. Пятнышко на его шее было совсем маленьким, но оно покраснело и чуть-чуть припухло. Старик держался за сердце, а его супруга запихивала ему в рот таблетку.