– Что случилось?!

– Нет, пожалуй, – продолжала Верка, словно меня не слышала. – Бери людей Афганца. Валька уже свою службу безопасности вызвал, но этого мало…

– Вера, ты скажешь мне, в чем дело?!

– Ланка, труп Карена Мовсесяна лежит у меня на кровати, – выпалила подружка.

Я на мгновение опешила, потом спросила: где? Какую именно кровать Верка имеет в виду?

Скороговоркой Верка выдала последние известия. Прошлой ночью, когда мы уехали в Питер, подружка осталась у Валентина, положившего на нее глаз. Выспавшись, они искупались в озере (на огороженном сеткой от лещей-мутантов участке) и засобирались в город. Валентин повез Верку к ней домой (где она отсутствовала с пятницы, болтаясь у меня), а притормозив у дома, решил, что перед расставанием им следует еще разок насладиться друг другом.

Они поднялись на нужный этаж (замок был не сломан, как сообщила подружка, поэтому она ничего не заподозрила), Верка открыла дверь и повела клиента в спальню, где стоит огромная тахта в форме сердца, в свое время сделанная по спецзаказу.

На тахте лежал мертвый голый Карен Мовсесян.

Они вдвоем уставились на него, широко раскрыв рты. В это мгновение во дворе прозвучала милицейская сирена. Поскольку инстинкт самосохранения у Верки развит не хуже, чем у меня, а то и лучше, она тут же схватила Валентина за руку, вывела из квартиры и потащила наверх к лестнице, ведущей на крышу. Они на нее успешно вылезли, пробежались до последнего подъезда (дом у Верки в форме буквы Г), там спустились вниз и вышли на улицу.

Хорошо, что Верка заставила Валентина поставить машину на улице, не въезжая во двор. Верка за свою жизнь натерпелась от пенсионеров, куда только не писавших на нее жалобы, поэтому просила, чтобы ее клиенты не особо мозолили глаза старым общественницам и анонимщицам, чуть ли не по двадцать четыре часа в сутки сидящим на лавочке. И вообще Верка предпочитала работать у клиентов дома, а к себе водила только избранных и крайне редко, лишая бабок и дедок обретенного с ее помощью смысла жизни.

Любовнички быстро загрузились в машину, которая пока не привлекала ничьего внимания, и рванули назад в особняк, недавно ими покинутый.

После того как Верка мне все рассказала, у нее мелькнула другая мысль.

– Лан, а ты можешь ко мне съездить, а?

– Зачем? Спросить у милиции о результатах расследования?

– Нет, ну, может, они не ко мне ехали… Я же не знаю точно. Это мы психанули. Валька вон уже напился… И я тебе в панике звонить стала… А сейчас думаю: вдруг все зря?

Я, признаться, так совсем не думала. И порадовалась, что у меня дома сейчас, кроме Сашки с Костей, сидят, по крайней мере, двое молодцев Афганца, и квартира ни на минуту не оставалось пустой, как сообщили мне парни, дежурившие во время наших с Афганцем полетов на шабаш. Иначе бы и мне какой-нибудь «подарок» подбросили…

– Я подумаю, что можно сделать, – сказала подружке и отключила связь.

Я понимала, что с ситуацией надо разобраться, но единственное, что могла предложить, – это все-таки поехать к Верке, изображая святую простоту. Однако ехать одной не хотелось. Кто у милиции вызовет меньше всего вопросов? Ребенок.

Я позвонила Сашке, вкратце описала ситуацию, велела загрузиться в машину с одним из охранников и забрать меня из офиса. Правда, как выяснилось, охранники имели задание сообщать обо всех моих планах (которые им удастся разнюхать) Алексею Петровичу. Поэтому в офис приехали не Сашка с дядей-телохранителем, а Лешка в сопровождении группы товарищей.

Девочки решили, что это клиент валит толпой, и тут же стали предлагать им туры, но после того как Алексей Петрович хлопнул дверью моего кабинета (закрывая ее за собой) с такой силой, что вздрогнуло все здание, как-то сникли. Молодцы остались в зале, где мы принимаем клиентов, и приступили к знакомству с девушками. Но девушкам явно было не по себе.

Об этом я узнала, выйдя в зал.

Правда, для начала пришлось выслушать тираду Афганца, которую я пресекла на середине, заметив, что мне следует успокоить сотрудниц, а то они могут подумать, что в ближайшее время лишатся работы.

– Они в ближайшее время могут вполне лишиться директора! – заорал Лешка и так грохнул по столу, где лежат проспекты отелей, что все они спикировали на пол.

– Ты тут пока все подбери, – проплыла я мимо него, не забыв погладить по шейке, – а я успокою персонал.

Выйдя в зал, застала улыбающихся молодцев, хором поздоровавшихся со мною по имени-отчеству. Один даже многозначительно заметил, что мне любой наряд к лицу.

– Она в любом – ведьма! – рявкнул Афганец у меня из-за спины.

– Не ори, а то я с тобой разведусь, – бросила я через плечо.

– Так мы ж, кажется, еще не женаты, – опешил Лешка, правда, очень тихим голосом. А значит, цели я добилась: не только орать перестал, но теперь еще будет какое-то время приходить в чувство.

А в чувство приходил не только он, но и мои подчиненные, которым я сообщила, что прибывшие мальчики – мои личные друзья, они только на вид кажутся суровыми, но у каждого из них в груди бьется доброе сердце, готовое к любви. Молодцы расправили и так широкие плечи и заулыбались еще шире, кто – демонстрируя фиксы, кто – щербатые рты (поскольку зубы им выбивают чаще, чем они успевают их вставлять). Я еще немного попела соловьем, расписывая таланты и положительные качества людей Афганца (о которых они сами даже не подозревали). Я всегда придерживалась мнения, что в фирме-партнере нужно заводить контакты не только с руководством, но и с низшим звеном, чтобы в случае необходимости это низшее звено тебя не только не подставило, но и оказало содействие.

Произнеся хвалебную оду мальчикам, я расписала качества своих девочек и с чувством исполненного долга удалилась в свой кабинет, подхватив под руку обалдевшего (но главное, притихшего) Афганца, который после моего последнего заявления в его адрес стоял за моей спиной, как верный оруженосец или пес.

Он снова сел на стул для клиентов, крякнул пару раз, усмехнулся, покачал головой, посмотрел на меня исподлобья и поинтересовался:

– Ты брачную контору пока не думала открыть? Тебе как сводне цены бы не было.

– Я учту твои пожелания.

Афганец еще разок откашлялся и робко спросил:

– А может, в самом деле поженимся?

Чего я не ожидала в последнее время, так это предложения руки и сердца.

От ответа меня спас телефонный звонок.

– Слушай внимательно, сука, – сказал женский голос, который, по-моему, специально пытались изменить. – Не лезь, куда тебя не просят. Или ты об этом пожалеешь.

Как только на другом конце провода стали говорить, я включила громкую связь, чтобы Лешка тоже все слышал.

– Верните парней, – сказала я в ответ.

– Обойдешься, – ответили мне и отключили связь.