— Нет. Мы с Райли встречались. Пока она не обвинила Ретта в том, что он изнасиловал ее и сделал беременной.

О. Вау. Не то, что я ожидала услышать.

— У нас с ней даже не было секса. Она боялась этого, и мы были молоды. Потом она начинает говорить, что Ретт изнасиловал ее, и она беременна. Мои родители, или, скорее, родители Ретта, все замяли. И заставили её уехать. Но все равно какое-то время он был в подвешенном состоянии. Это едва не стоило Ретту его стипендии. Она призналась, что солгала, и уехала из города.

Девушка, которую я встретила, не была похожа на тех, кто лжет о чем-то подобном, но ведь я почти её не знала. Ретт, с другой стороны, мог бы запросто сделать это.

— Она вернулась, так ведь?

Гуннер пожал плечами.

— Да, наверное. Я не знаю. Она подвезла тебя, так что, думаю, мне тогда повезло. Я бы не хотел, чтобы ты шла по этой темной дороге много миль.

Похоже, у нее было такое же грязное прошлое, как и у меня. Я не видела ее с той ночи. Из всех девушек в этом городе, которых я встречала до сих пор, я думаю, что Райли будет той, с кем я буду связана лучше всего.

Лицо Поппи тут же прочно засело у меня в голове, и я подавила эту мысль. Когда-то у меня была лучшая подруга, и меня не было рядом, когда она нуждалась во мне. Я не спасла ни ее, ни Куинн. Мне не нужен был еще один такой друг, как Поппи. У меня это не очень хорошо получалось.

— Куда мы едем? — Спросила я, желая сменить тему.

— К озеру, — ответил он.

Озеро, которое я помнила, было закрыто для нас, когда мы были детьми. Это было далеко от дома Нонны, на противоположной стороне собственности Лоутонов. Дом Нонны находился в одном заднем углу. Озеро по другую сторону.

По-видимому, у «отца» Гуннера была младшая сестра, когда они были детьми, которая утонула там после укуса змеи.

— Я слышала об озере, но никогда его не видела, — сказала я, внезапно заинтересовавшись.

Гуннер пожал плечами.

— Не настолько грандиозно. Но у там есть водопад, который мой дед... или отец... кто бы он ни был, соорудил там в память о моей тете Вайолет. Или я думаю, что она была моей сестрой. Черт, — закончил он бормотанием.

— Когда вы впервые туда вернулись? — Спросила я, надеясь отвлечь его мысли от того направления, в котором они сейчас двигались.

— Когда мне было двенадцать. Нэш, Брэди, Уэст и я решили разбить там лагерь. Все закончилось не очень хорошо, когда мои родители нашли нас. Мама все плакала и плакала. Я был удивлен, что она так волновалась. Это был первый раз в моей жизни, когда я действительно почувствовал, что она любит меня. Наверное, поэтому я до сих пор прихожу сюда.

Он свернул с главной дороги, огибающей резиденцию Лоутонов, и мы поехали по травянистой тропинке, по которой раньше уже ездили. Я была уверена в нем. Луна была почти полной, и вода впереди искрилась. Я подумала о девушке, которая утонула здесь, и сколько ей было лет. Собиралась ли она в тот день улизнуть, чтобы искупаться, или кто-то привел ее сюда? Маленькая девочка, которой так и не довелось повзрослеть и испытать жизнь, всегда интриговала меня. Но у Гуннера никогда не было таких ответов, и он слишком боялся спросить. Мы говорили об этом, когда были моложе, и задавались вопросом, какова была ее история.

— Здесь очень красиво. Мирно.

Я не знала настоящего отца Гуннера. Он ушел из жизни, когда Гуннер был молод, но, если он увековечил память своей дочери таким образом, я подумала, что он, должно быть, был хорошим человеком. Не то что его старший сын, который никогда не говорил мне доброго слова.

— Это мое место, чтобы сбежать. Они не знают, что я здесь, а если и знают, то им уже все равно. Думаю, мне было бы полезно утонуть. Они оставят все деньги и власть Лоутона при себе. А не отдадут все незаконнорожденному сыну.

Его слова были такими грубыми, что у меня защемило сердце. Даже сейчас этот самоуверенный подросток все еще чувствовал себя ненужным. Нелюбимым. Я ненавидела это. Гуннер был особенным. Он не был фальшивым. Он был ранен, но в глубине души был добр. Ему было не все равно. Он был слишком напуган, чтобы показать это кому-нибудь.

— Брэди и Уэст будут в отчаянии, если ты утонешь. Как и другие парни. Они любят тебя. Нонна будет в полном беспорядке. Она всегда любила тебя... и я тоже буду опустошена.

Я хотела, чтобы он помнил, что важна не только семья. Вокруг него были друзья, которым он был не безразличен. Он не был одинок и никому не нужен.

Он повернул голову так, что его глаза встретились с моими.

—Ты будешь опустошена? — спросил он.

Очень маленькое движение вверх в уголках его губ заставило меня улыбнуться. Ещё я покраснела, и это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать.

— Да. Конечно.

Он посмотрел на мою руку, а потом протянул свою и накрыл ею мою.

— Я не должен был бежать после поцелуя, — сказал он, все еще глядя на наши руки. — Это просто... было больше, чем я ожидал. И... — Он поднял глаза и встретился со мной взглядом. — Это чертовски напугало меня. Никогда не чувствовал этого раньше.

Бабочки, которые когда-то подарил мне Брэди, не шли ни в какое сравнение с летучими мышами, которые сейчас летали у меня в животе, когда Гуннер поднял голову и снова встретился со мной взглядом. Сегодня вечером я пришла помочь ему. Быть его другом. Я никогда не собиралась делать девчачьи вещи и требовать, чтобы он ответил мне или объяснял. Сейчас у него были проблемы поважнее поцелуя. Так что факт, что он объяснял, и причина, по которой он сбежал, что-то значили. Это означало что-то большое, и это пугало меня. Потому что меня учили, что меня нельзя любить, а любовь причиняет боль. Я не хотела любить Гуннера Лоутона. Не таким образом, чтобы он мог сломать меня. Я и так была слишком разбита.

— Когда сегодня вечером случилось дерьмо с Реттом, я чувствовал себя таким чертовски одиноким. А потом появилась ты. Первая для меня. Первая, кто готов помочь. И в этот момент я понял. Этот поцелуй потряс меня, потому что он был с тобой. Я этого не хотел. То, что я был уверен, никогда не придет ко мне, потому что я не собирался его искать. — Он помолчал, потом улыбнулся и покачал головой. — Мой брат орал пьяное дерьмо, и я должен был заткнуть ему рот, но в тот момент все, о чем я мог думать, было: «Я понял. Почему люди влюбляются. Я черт возьми понимаю это».

Слезы жгли мои глаза, и я была благодарна за ограниченное освещение здесь. Я не хотела, чтобы его слова так повлияли на меня, но это был не мой выбор. Они зарывались в меня и цеплялись. Заставляя меня хотеть то, чего я не заслуживала и не могла иметь.

— Я всегда буду рядом с тобой, — сказала я ему, не в силах сказать то, о чем думала.

— Я хочу большего. Я хочу тебя. Я хочу иметь возможность целовать тебя в любое время, когда захочу. Я хочу держать тебя за руку в коридорах. Черт, я хочу, чтобы ребята смеялись надо мной за то, что я хочу быть рядом с тобой все время. — Он рассмеялся своим словам, и мое сердце сжалось так сильно, что я с трудом перевела дыхание.