И вот, наконец, наступил судьбоносный день. По нашим расчетам, встреча с консулом произошла между 20 и 29 января 1926 года. Можно представить себе, как Алиса волновалась. Консул оказался типичным американцем, молодым и весьма строгим. Девушка попыталась изложить ему все аргументы, которые могли бы убедить консула выдать ей желанную визу; она рассказывала ему о своей жизни в России, о друзьях, о работе, о семье… Во время своего пламенного монолога Алиса почувствовала, что всё это его не очень убеждает. Молодой человек кивал головой, а сам всё время поглядывал на какую-то бумагу, лежавшую у него на столе. Взглянула на эту бумагу и Алиса; там было написано по-английски: «Помолвлена с американским гражданином».

«Это неправда! — взорвалась Алиса. — Это ошибка! В России есть молодой человек, за которого я собираюсь выйти замуж, когда вернусь. Он попросил меня выйти за него замуж. Мы помолвлены».

Традиционно эта реплика подается биографами как ловкая выдумка писательницы. Однако архивные данные говорят о том, что, как мы упоминали, в России у нее действительно оставался жених.

Консул взял в руки бумагу и покачал головой: «Кто-то совершил ошибку. На этой бумаге ваше имя, однако эта информация о ком-то другом. Хорошо, что вы это заметили. Я уже собирался отказать вам в визе, но теперь всё в порядке».

Ошеломленная Алиса вышла на улицу. Был морозный январский день. Позднее она вспоминала:

На каком языке велась беседа? Вряд ли на английском — Алиса в то время едва ли настолько хорошо владела им, чтобы так яростно и убедительно отстаивать свою позицию. На русском? Гипотетически американский консул в Риге, в значительной степени русскоязычном городе, мог знать русский в такой степени, чтобы вести на нем собеседование. Сама писательница ясности в этот вопрос не внесла, а других свидетелей разговора не было.

В выезде Алисы Розенбаум в Америку в 1926 году свою роль сыграло несколько объективных и субъективных факторов. Во-первых, в США у нее были родственники, давшие письменное поручительство и оформившие приглашение. Во-вторых, в то время, до начала шпиономании 1930-х годов, Советский Союз еще не совсем закрыл границы для своих граждан: иногда страну можно было покинуть по частной визе. Можно вспомнить, что в эти годы Америку посещал, к примеру, Владимир Маяковский, а также Илья Ильф и Евгений Петров. В-третьих, поездка Алисы, учившейся в Школе экранного искусства, формально была полуофициальной командировкой для стажировки в кинотеатре ее американских родственников. В-четвертых, советские и западные родственники Айн Рэнд нашли деньги, чтобы оплатить ее поездку. И, наконец, последнее — каким-то чудом ей удалось убедить американского консула, что она едет в США лишь на время, а не насовсем.

Из Риги скоростной поезд доставил ее в Берлин. Там 30 января 1926 года Алиса встретилась со своей кузиной Верой Гузарчик, так же, как и она, добившейся разрешения учиться за границей и являвшейся в то время студенткой берлинского медицинского Института Роберта Коха. От этой встречи сохранилась фотография: две девушки сидят, ежась от мороза, у входа в Берлинскую картинную галерею. В Берлине Алиса провела несколько дней, по-видимому, остановившись у Веры. Кузины отметили день рождения Алисы по новому стилю, 2 февраля, посещением кинематографа. В тот день показывали «Der Wilderer» («Браконьер») — романтическую идиллию, в которой снимался Карл де Фогт — актер с внешностью героя древнегреческих мифов Адониса, — которого Алиса просто обожала. Кроме того, кто-то (видимо, не Вера) пригласил ее посетить большое театральное ревю с «полуголыми девушками и музыкой Гершвина».

Из Берлина Алиса выехала в Париж. Там ее встретила крымская знакомая — русская эмигрантка средних лет с двумя детьми. Именно она помогла девушке осуществить первые покупки в Европе — приобрести платья, помаду и чулки. В качестве сомнительной «благодарности» за помощь и приют в Париже Айн Рэнд изобразила свою благодетельницу в качестве вульгарной женщины Антонины Платошкиной, отрицательной героини романа «Мы живые». В Париже Алиса задержалась на несколько дней, однако французская столица, как ранее Берлин, не тронула ее сердце:

Мысли и чувства беглянки были полны лишь Америкой.

В Париже Алиса снова села на поезд, теперь уже направлявшийся в портовый город Гавр, откуда вечером 10 февраля на французском пароходе «Де Грасс» она отправилась в Америку, телеграфировав перед отъездом матери в Ленинград, что садится на пароход, который доставит ее в США. Только тогда она явственно поняла, что уезжает. На билете № 18486, сохранившемся в ее личном архиве в Институте Айн Рэнд, ее имя указано как «Alice Rosenboum». Будущая писательница ехала в гордом одиночестве в каюте первого класса. Ворочаясь на кровати в безуспешной попытке уснуть, она обдумывала, какое платье наденет завтра: вышеупомянутая русская эмигрантка предупредила ее, что на пароходе можно встретить миллионеров, завязать романтическое знакомство, потанцевать и показать себя в обществе. Увы, мечтам девушки не было суждено сбыться: со следующего утра и практически до конца путешествия она страдала от морской болезни и была не в состоянии сдвинуться с места. Через девять дней, 19 февраля (по другим сведениям — 18-го) 1926 года, она достигла страны своей мечты. Долгая дорога из Ленинграда заняла у Алисы более пяти недель. К ее разочарованию, из-за густого тумана она не смогла разглядеть очертаний нью-йоркских небоскребов или статуи Свободы.

Вскоре к пароходу пришвартовался катер с представителями американских таможенных служб. Все пассажиры, впервые приехавшие в США, должны были собраться в салоне и предъявить документы. Пограничник, проверявший бумаги, немало повеселился, узнав, что у Алисы всего 50 долларов: «Что вы собираетесь с этим делать?» Однако для нее это была немалая сумма.

После проверки документов Алиса вернулась в свою каюту. К ее немалому изумлению, там ее ожидала невысокая темнокожая женщина с ее фото в руках. «Вы кто? — изумленно спросила Алиса. — И откуда у вас моя фотография?» Вскоре выяснилось, что чикагские родственники не смогли приехать лично и прислали сотрудницу Общества помощи путешествующим встретить ее. Алиса почувствовала некоторое разочарование. Тем не менее через несколько минут, около семи часов вечера, она, забыв все треволнения и разочарования, стояла на пристани на реке Гудзон. Шел снег. Сквозь слезы и тающие снежинки она видела город своей мечты с сияющими небоскребами.

Первые дни в США Алиса провела в Нью-Йорке, в доме друзей ее американских родственников. Эти волшебные дни писательница всегда вспоминала с дрожью в голосе и со слезами на глазах. Она никогда не переставала обожать свою новую родину — это была любовь с первого взгляда. В конце жизни Айн Рэнд скажет: