Первичные эмоции являются врожденными, универсальными. Вторичные эмоции приобретаются благодаря жизни в обществе, культуре и образованию, которое мы получаем. И те и другие, пройдя обработку разумом, превращаются в чувства.

Тревога – это эмоция, а не боль в груди

Тревога является вторичной эмоцией, «отобранной» на эволюционном уровне, потому что имеет адаптивное преимущество: она ставит на первое место то, что может случиться с вами в будущем, и делает прогнозы. Ваша обусловленная страхом реакция заставляет вас принимать те или иные решения, которые могут спасти вашу жизнь. Тревога, когда испытываешь ее в меру, адаптивна. Проблема появляется, когда вы живете в состоянии постоянной тревоги, когда ум сосредотачивается на всем ужасном, что может случиться с вами. Именно тогда она становится хронической и вызывает тревожные расстройства.

Воздействуют ли на вас те или иные вторичные эмоции – зависит от того, чему вы научились в течение жизни и как смотрите на мир. И это приводит нас к выводу, что тревога точно так же обусловлена образом мышления, убеждениями, жизненным опытом, взглядом на жизнь. Как всегда говорит Ферран: «Тревогу вызывает не то, что с нами происходит, а то, как мы интерпретируем это». Или: «Страх неизбежен, тревоги же можно избежать».

Привет, я твоя эмоция

Практикуя эмоциональной цигун, я на собственном опыте начал видеть, что эмоции связаны с симптомами. Другими словами, я пришел к выводу, что испытываю страх, только если он сопровождается покалыванием. В противном случае я бы не рассматривал это как страх.

Теория идеально укладывалась в моей голове, и я подумал: с любовью точно так же. Когда вы влюбляетесь, вы перестаете чувствовать голод, не спите, испытываете нечто между меланхолией и счастьем, то есть это состояние тоже сопровождается симптомами. И наоборот, когда я не чувствовал никакого покалывания, я был спокоен и, следовательно, в сердце не возникало никаких эмоций.

Эта теория разбилась в пух и прах в день, когда я начал узнавать о счастье. Все началось в доме моих родителей, на огромном чердаке, на котором хранятся все вещи, которые моя мать считает необходимым сохранить. Установив лестницу и прочесав эту черную дыру, я нашел свои конспекты по философии. Не помню, упоминал ли я, но в старшей школе я учился в классе, как это тогда называлось, с гуманитарным уклоном: буквы, буквы и еще раз буквы – чтобы вы понимали, что я имею в виду. От латинского и греческого до истории, литературы и философии. Немного жалею, что не извлек большей выгоды из этих предметов, но что поделаешь, я был слишком юным.

И вот, в каких-то старых конспектах с рисунками на полях я нашел доклад о концепции счастья в истории философии. Он сразил меня. Как так получилось, что в свое время я не обратил на этот доклад ни малейшего внимания?

Первое, что я подчеркнул тогда на этих страницах, был Пиррон, древнегреческий философ, сказавший, что счастье – это воздержание от суждений о вещах. Он ввел понятие адиафории, которое означает «безразличие к вещам». Думаю, название этой теории – теории скептицизма – хорошо резюмирует ее и, в некотором роде, вполне соответствует моему взгляду на мир. Не существует ничего слишком важного. Поэтому я начал применять эту концепцию: если я хочу быть счастливым, значит, мне нужно перестать как-либо судить о вещах. Философия побуждает нас думать, но мне нужны были базовые инструменты, чтобы применять ее на практике. В этом мне помогли буддийская медитация и НЛП.

В тех же конспектах я снова встретился со стоицизмом – направлением, которому следовал всегда. Философы-стоики говорили, что счастье связано с моралью, с добродетелью. Правильные качества, такие как честность, умеренность, сила духа и самодисциплина, прекрасно помогают достичь счастья. Отталкиваясь от этих установок, я взялся за дело. Решил никогда больше не лгать, и, поверьте мне, этому правилу я следую неизменно, что без сомнения приблизило меня к счастью. Умеренность тоже стала важным аспектом, я уже был знаком с ней благодаря даосизму и его теории Инь и Янь, но на практике начал применять лишь после знакомства с Эпиктетом. Я стал есть не слишком много и не слишком мало, не спал лишних часов, но и недосыпом не страдал. Баланс приближает вас к счастью, в этом нет никаких сомнений, и я призываю вас опробовать это на себе.

Благодаря этим конспектам я стал читать все больше и больше философии не только на тему счастья, но и на многие другие темы. По правде говоря, я в восторге от этого занятия и хотел бы посвятить себя изучению философии, когда выйду на пенсию, чтобы посмотреть, смогу ли я чему-то научиться с помощью нее. Но не будем отвлекаться: читая и изучая философию, я сделал вывод, что симптомы и эмоции не обязательно должны быть связаны. Что касается эмоций, стоики утверждали, что они бесполезны, и что главное место занимает разум. Платон и Аристотель же, напротив, говорили об их функциональности. Еще один вдохновивший меня факт – со временем удовольствие становится привычкой или потребностью, из-за этого мы ощущаем боль от всего, что отдаляет нас от него. Это очень вписывается в мою картину мира. Но вывод таков, что с самого начала человечество пыталось определить, что такое эмоции, какие из них хорошие, а какие плохие, связаны ли они с сигналами тела и все тому подобное. Можно и дальше пытаться выяснить это на философском уровне, людям нравится таким заниматься. Но надеюсь, что научные достижения помогут нам установить, насколько правдивы эти теории, и прийти к четким выводам. Посмотрим, что скажет по этому поводу Сара.

Эмоции, тело и разум

Уильям Джеймс, философ и психолог, был одним из первых, кто заговорил об эмоциях. Он считал, что человеческое тело нуждается в эмоциях, они есть не что иное, как физические ощущения, которые мы испытываем при восприятии какого-либо события. Именно об этом нам только что говорил Ферран, однако я сумею быстро опровергнуть эту теорию. По его словам, человек не чувствовал бы страха, если бы не замечал учащенного сердцебиения, одышки или напряжения в мышцах. Что может заставить вас задаться вопросами вроде: то, что я не ощущаю никаких физических симптомов, означает, что я не чувствую эмоций? Если, например, я приму лекарства и симптомы исчезнут, я перестану чувствовать тревогу? Освобожусь ли я от тревоги полностью, когда перестану замечать физиологические изменения в теле?

Что ж, извините, но нет.