Многие ученые выступали против теории Уильяма Джеймса из-за того, что он забыл об анализе, то есть о когнитивной оценке, которую мы проводим, когда чувствуем физические изменения в теле.

Одним из экспериментов, опровергнувших его теорию, был следующий. Вы уже знаете: блуждающий нерв позволяет вам быть в курсе всего, что происходит в теле, помогает вам получать сообщения, исходящие от органов, – это называется интероцепцией. Итак, Чарльз Скотт Шеррингтон доказал, что после удаления блуждающего нерва крысы продолжали выражать те же самые эмоции, а значит, даже не воспринимая физические изменения, можно испытывать эмоции в равной степени. В чем я могу вас уверить, так это в том, что появление симптомов увеличивает интенсивность самой эмоции. Или, по крайней мере, это было отмечено в некоторых любопытных исследованиях, где пациентам вводили инъекции адреналина. Сейчас объясню, как это происходило.

Грегорио Мараньон был одним из первых, кто провел такого рода исследования. Он увидел, что пациенты хоть и испытывали физиологические изменения после инъекции адреналина, но тем не менее заявляли, что не ощутили никаких эмоций, не почувствовали ни страха, ни эйфории, которые мог вызвать адреналин. Однако ситуация менялась, когда их просили подумать о каком-либо опыте, который в прошлом сильно на них повлиял: адреналин в организме вызывал значительное усиление эмоций. Таким образом, наличие нейрохимического вещества, выброс которого происходит в организме, когда вы испытываете тревогу, может усиливать эту эмоцию.

Это наводит меня на мысль, что именно поэтому не стоит принимать кофеин и пить бодрящие напитки – они-то как раз и стимулируют физические реакции и могут привести к новым симптомам, с появлением которых интенсивность тревоги увеличится.

Осознание, что вы можете контролировать симптомы с помощью дыхательных техник или любого другого инструмента, снизит интенсивность испытываемых эмоций.

Исследовательница Магда Арнольд тоже проводила одно тестирование, о котором тоже стоит упомянуть. Она набрала три разные группы, участникам которых ввела адреналин. Первая группа состояла из людей, которые не знали, какой препарат им введут, вторую группу обманули, сказав, что им будут колоть другой препарат, и последней группе сказали правду о том, что им введут адреналин, и объяснили, какое действие он производит на нервную систему. Помимо всего этого, в комнате присутствовал актер, человек, который симулировал различные эмоциональные реакции: впадал то в эйфорию, то в бешенство. К чему же это привело? К тому, что люди из группы, которые знали обо всех эффектах адреналина, были единственными, кто не отреагировал на поддельные эмоции актера. Остальные, поддавшись его реакции, принялись подражать ей. Исследовательница заключила, что испытуемые могут переживать разные эмоции при одних и тех же реакциях организма в зависимости от того, как они их интерпретируют. То есть, когда актер притворился, что испытывает счастье, все связывали свои физические реакции, вызванные адреналином, с состоянием счастья. Когда актер выражал гнев, все связали физические реакции адреналина с гневом.

Вы можете чувствовать учащение пульса, повышение артериального давления и мышечного тонуса и связывать это с различными эмоциями в зависимости от того, как вы воспринимаете мир в тот момент.

Великий нейробиолог Лиза Фельдман Барретт, придерживающаяся совершенно иного взгляда на эмоции по сравнению с классической версией Дамасио, в своей книге «Как рождаются эмоции. Революция в понимании мозга и управлении эмоциями» пишет:

«Эти чисто физические ощущения внутри вашего тела не имеют объективного физиологического смысла. Но как только ваше понятие обращается к внятной картинке, эти ощущения могут получить дополнительное значение. Если вы чувствуете боль в желудке, садясь за обеденный стол, возможно, вам кажется, что это голод. Если на носу сезон гриппа, вы можете ощущать ту же самую боль как тошноту. Если вы судья в зале суда, возможно, вы отмечаете ту же боль как внутреннее чувство, что защитнику нельзя доверять. В любой определенный момент при определенном контексте ваш мозг использует понятия, чтобы придать значение внутренним ощущениям, так же как и внешним – одновременно. Исходя из боли в желудке, ваш мозг конструирует случай голода, тошноты или недоверия»[7].

Если бы мы придавали меньшее значение физическим симптомам тревоги, если бы отделяли их от страха, возможно, мы смогли бы воспринимать их по-другому. Любопытно, не правда ли?

И все же я бы сделала еще один вывод из этого эксперимента. Знание уменьшает страх и, соответственно, тревогу тоже.

Мария Кюри говорила: «В жизни нет ничего, чего стоило бы бояться, есть только то, что нужно понять. Настало время понять больше, чтобы меньше бояться».

Эмоции против разума

Иногда мы смотрим на эмоции как на нечто плохое, что мешает разуму, отвлекает нас, заставляет совершать глупости. Эмоции пользовались дурной славной в течение многих лет, но теперь мы знаем, что эта критика не имеет смысла, так как они рождаются в уме и не полностью оторваны от разума. Более того, мы уже видели, насколько они могут быть полезны в повседневной жизни. Недавно я видела Дэвида Бронкано в его программе La Resistencia, где он говорил, что для него эмоции были бесполезны. Надеюсь, он говорил это в шутку, ведь вы уже знаете, что мы можем опровергнуть это на научном уровне.

Джозеф Э. Леду, еще один наш очень известный коллега, был первым, кто заметил, что миндалевидное тело активируется при ощущении страха, хотя недавно написал статью, в которой подчеркивал, что не стоит придавать столь большое значение этой области как единственной причине страха. Как он правильно сказал, миндалевидное тело участвует в этом процессе, но есть и другие области, вовлеченные в «цепочку страха», – можно сказать, миндалевидное тело является его эпицентром, но не единственной релевантной областью.

Большой вклад Леду состоял в одном из его открытий – он обнаружил, что «прежде всего мы эмоциональны, а потом уже рациональны»: миндалевидное тело реагирует на внешние раздражители на миллисекунды раньше, чем это делает префронтальная кора. Они взаимосвязаны, но соединения миндалевидного тела по отношению к коре намного быстрее и прочнее, чем наоборот.

Согласно Даниэлю Канеману, есть два типа мышления: быстрый и медленный. Первый задействуется, когда миндалевидное тело «захватывает» префронтальную кору и мы становимся более импульсивными. Когда же происходит обратное, мы идем по пути медленного мышления, при котором разум способен управлять эмоциями, а мы можем размышлять о том, что чувствуем, и действовать последовательно. В этом есть смысл, и он заключается в быстрой реакции, что очень кстати, особенно если мы находимся в опасности.

«Эмоция – это модель бессознательного поведения, возникающая без вашего намерения. Вы не можете контролировать