подумала она, когда духи вдруг застыли и прекратили преследование.

Лишь смотрели.

Причём так безразлично, словно до этого не нападали, как остервенелые изголодавшиеся вампиры.

Из них словно просто разом исчезли и жизнь, и все эмоции.

Жуть!

— Я заметила здесь недалеко одну пещеру, — сказала Оаэ. — Переночуем там. Арту надо время, чтобы пелена мавки спала.

— То есть он ещё какое-то время таким будет? — уточнила девушка.

— Да.

— А он вообще понимает, что происходит? — напряжённо спросила Аттика.

Вот почему она об этом раньше не подумала????

— Слышит? Видит? — пыталась максимально уточнить.

— Нет.

Атти не могла сдержать облегчённый громкий выдох.

Оаэ рассмеялась.

— Что, наговорила ему кучу всего уже?

«И не только», — в ужасе подумала Атти, вспомнив как вообще ему на шею запрыгнула, когда испугалась.

Вот какого фига, спрашивается?!

Никогда не понимала подобного поведения дев перепуганных, а сама…

Подсознание считывало короля как защитника. Более сильного. Очень сильного. Что она с ним в безопасности.

«Поэтому и сиганула», — оправдывала себя как могла девушка.

— Чисто, — вышел из пещеры Эк. — Вход только этот. Враг с тыла не подберётся.

— Отлично, — произнесла оркша. — Я на охоту. Вы с Ша охраняйте вход. Атти, отведи Артура в пещеру.

Девушка недовольно скривилась.

Но её никто не спрашивал.

Она взяла великана за руку и опять потянула за собой.

«На этот раз хоть уговаривать не пришлось, и то хорошо», — бурчала она про себя.

Пока они ползли, Ша уже успел хвороста где-то насобирать и огонь развести в укромном местечке в глубине пещеры.

Аттика подвела к нему короля и усадила на один из валунов.

Ша ушёл.

Она села к огню, уставившись на пламя и переваривая произошедшее.

Только сейчас, когда адреналин спал, её начало накрывать реальными волнами страха.

Она потёрла лицо ладонями.

Господи, как она живой-то выбралась?

В реальном мире такого просто не бывает.

Она посмотрела на повелителя дварфов. Волшебных существ.

Она точно сейчас не в психушке под транквилизаторами?

Или что там умалишённым вкатывают?

Её привыкший сочинять истории мозг ведь под таким допингом может такое придумать, эхе-хе…

Она поднялась и подошла к здоровенному и красивенному мужику.

Ещё и ко-ро-лю!

С которым огромная серая оркша её сосватать хочет!

Ткнула пальцем ему во вздутую мышцу грудной клетки.

Мягкая. Совсем не стальная, как обычно в романах описывают.

Настоящая тёплая живая плоть, — думала она, поведя пальцем дальше и касаясь горячей кожи уже ладошкой.

Приятные ощущения, — провела она ею по вздутым кубикам пресса, опустившись на колени меж расставленных ног короля.

Меховая набедренная накидка на бёдрах мужчины подозрительно приподнялась.

Аттика потрясённо на неё уставилась.

— К-хм, — прокашлялась она неловко. — Уж не знаю, что там твоя Оаэ себе надумала, — заговорила она с истуканом. — Но эта твоя штука в меня точно не влезет!

Атти поднялась и отошла от громилы подальше.

Вскоре вернулась Оаэ и бросила к костру несколько тушек зайчатины, которые принялась разделывать.

Они поужинали, оставив долю на утро королю дварфов.

— Раньше не очухается, — уверенно произнесла магичка, надавливая громиле на плечи и укладывая на спину. — Атти, тебе рядом с ним лучше лечь.

Девушка потрясённо уставилась на оркшу.

— Замёрзнешь ночью иначе, — пояснила та.

— Я с тобой могу, — произнесла Аттика.

Оаэ брезгливо скривилась.

— Нет, — и ушла в дальний противоположный угол пещеры. — Ко мне кто-то из мужей, кстати, может присоединиться, — добавила, словно чтобы сгладить свою грубость и улеглась, отвернувшись к стене.

Аттика долго смотрела в широкую накачанную, совсем не женскую, спину воинственной оркши и почему-то непроизвольно выпалила:

— Оаэ?

— М-м.

— А как это вообще, что у тебя два мужа? Это только у орков? И как вообще оно? И Эк с Ша как себя при этом чувствуют?

Магичка весело хохотнула.

Видимо Аттика спросила что-то совсем забавное.

— Магия, Атти, это очень сильная вещь, — начала она. — Связь мужчины с женщиной в волшебном мире не то же самое, что в вашем примитивном. У сильной магички не может быть один супруг. Каким-то образом мы тянем из него силу. Наша сексуальная энергия сильнее. Наша ярость. Злость. Любовь. Чем больше магии, тем всего больше. В мире, кстати, бывали случаи, когда какая-нибудь особо высокоморальная баба отказывалась от многомужества. Давно, правда, очень. Ещё в дремучие времена.

— И? — заинтриговано спросила Аттика.

— Умирал либо досуха выжатый муж, либо слишком жертвенная жена, не желая причинять боль избраннику, — ответила оркша.

Атти погрустнела.

— Чего скисла? — усмехнулась магичка, считав состояние иномирянки даже не глядя.

— Жалко влюблённых, — ответила девушка. — Любовь же вроде должна побеждать всё. Это я так считала, конечно. Когда-то, — добавила быстро.

Оркша опять усмехнулась.

— И где ты здесь видишь проигрыш? — спросила она. — Получить двоих любимых вместо одного — это, по-твоему, проиграть?

— Невозможно любить двух, — не согласилась Атти.

— Простому человеку, может, и невозможно, — решила согласиться магичка, чтобы в пустую не спорить. — Но мы не люди. Я тебе уже говорила, что в нас всего больше.

— А как же ревность, зависть между мужьями, например? Борьба за внимание и прочее? Разве между Ша с Эк ничего такого не бывает?

— Уже нет.

— Потому что чувства к тебе уже не те?

Оркша расхохоталась.

Даже развернулась посмотреть на ведьму, чтобы убедиться, что та не шутит.

— Боги, ты действительно серьёзно! — воскликнула она и опять заржала. — Крошка, такая конфетка как я не может надоесть, приесться или что ты там себе надумала.

— А что тогда? — недоумевала Атти.

— Ма-ги-я, — ещё раз, медленнее повторила Оаэ, как дитю неразумному. — Она не приходит к кому попало. Лишь к тем, кто вы-ше. Я целостная, уверенная в себе и своих силах Личность. И брачные узы — это не просто слова. Такие, как мы, воздействуем даже на обычных людей вокруг.

— Ты хочешь сказать, что твои мужья выросли настолько в ценности себя, что им плевать, что ты любишь ещё кого-то?

— Да.

— Но ты башку оторвёшь Ша, если он как-то на меня не так посмотрит? — улыбнулась Атти, довольная, что поймала магичку.

Хотя та не выглядела пойманной.

Она по-прежнему самоуверенно улыбалась, глядя на иномирянку чуть ли не с материнской теплотой. Как на ребёнка, делающего первые шаги и плюхавшегося на задницу.

— Дело в клятве, — ответила она. — Предателей ненавижу. И слабаков.

— То есть, если Ша влюбиться в другую и решиться развестись, ты так бурно реагировать не будешь?

Оаэ какое-то время подумала, подбирая слова, чтобы до иномирянки, наконец, дошёл смысл сказанного.

— Невозможно уважать себя, если ты не уважаешь право выбора и волю другого существа, — произнесла серая великанша, созданная для убийства. — То же самое с любовью, кстати. Вы, люди, очень часто путаете Любовь