Кое-что, конечно, уже имелось, благодаря все тому же Игорю. Все осужденные из "списка Бизикова" были приговорены к пяти-шести годам лишения свободы. У многих это была уже не первая "ходка". Все были близкого возраста – от тридцати до тридцати пяти лет. В основном жители окраинных районов. Но только что еще могло объединять этих людей, кроме перечня статей Уголовного кодекса? Вот и пытался Василий отыскать ответ на этот вопрос.

Нужная квартира находилась на третьем этаже. Деревянная филенчатая дверь за свою долгую жизнь не раз и не два выбивалась самым беспощадным образом, в результате чего превратилась в обычные обломки, кое-как стянутые в единое целое гвоздями и проволокой. Звонка, разумеется, не было... Точнее, он когда-то был. Но теперь на его месте оставалось только темное пятно и торчавшие возле этого пятна из стены два оголенных провода.

Внутри квартиры, за дверью, было слышно какое-то движение, негромкое бормотание, неясные шорохи. Наверняка кто-то там сейчас был. Скопцов постучал в дверь.

Движение внутри стало слышно отчетливее – кто-то шел по направлению к двери. Уже совсем рядом с этой эфемерной преградой женский голос с визгливыми интонациями прокричал кому-то:

– Да успокойся ты, идол! Стучит кто-то.

Скрежетнул металл – видимо, останки двери запирались с помощью обычного засова. На пороге показалась женщина.

Ей с равным успехом могло быть и тридцать, и пятьдесят лет – такие "дамы" возраста не имеют. Не потому, что следят за собой, соблюдают диеты и посещают дорогие косметические салоны. А по другой причине.

Испитое, худое лицо, спутанные волосы непонятного цвета, мятая линялая одежда. Это существо когда-то было женщиной, а сейчас... Скопцов затруднялся определить ее половую принадлежность.

– Здрасте... – "дама" дохнула в лицо журналиста свежим спиртовым перегаром. А из-за ее спины, из глубины квартиры, накатило амбре нестиранных носков, невыгулянных животных, несвежего белья, немытых полов... Сплошное "не"...

– Здравствуйте. Я... из милиции! – Почему Василий назвался милиционером – он и сам толком не знал. Просто интуитивно почувствовал, что с представителем системы правоохранения здесь могут быть более откровенными.

– А у нас все нормально, – сообщила "дама". Под ее левым глазом красовался огромный, в половину лица, синяк. – Мы соседям не мешаем.

– Это хорошо, – попытался успокоить явно занервничавшую хозяйку Скопцов. – Но я сейчас по другому поводу...

Объяснить причину своего визита Василий не успел – из комнаты в прихожую вывалилось нечто. Судя по штанам и слипшимся усам – мужского пола.

– Ты, блин, хто такой?! – "нечто" выкатило тощую грудь, испещренную синими линиями татуировок. Оно пыталось выглядеть грозно, но получалось это у него не ахти как хорошо – слишком уж много было выпито с утра.

"Дама" шустро развернулась и, упершись в татуированную грудь двумя руками, довольно сноровисто затолкала это явление туда, откуда оно только что выползло. Послышалось негромкое монотонное бормотание... Явственно мелькнуло слово "мент".

"Дама" вернулась через пару минут:

– Извините... Он пьяный – дурак.

– А кто это? – спросил Скопцов, кивнув на закрытую дверь.

– Муж... – просто ответила "дама".

– А Шохин Владимир Сергеевич?

– Тоже муж...

"Лихо тут у них, однако!" – подумал Скопцов. И там муж, и тут муж... А Жириновский за демографию переживает.

– ...Только бывший, – между тем продолжала "дама". – Он же умер. На "зоне".

– И давно?

– Да с полгода уже.

– А где его похоронили?

– Не знаю... – "дама" пожала костлявыми плечами. – На "зоне", наверное...

– А вы что, на похороны не ездили?

– Денег нет, – "дама" скорбно опустила уголки губ.

– Понятно, – Василий не знал, что еще можно спросить.

В это время из комнаты вырвался муж. Тот самый, который живой. Но "дурак".

– Не, ты хто, блин, такой?! – покачиваясь, заревел он дурным голосом.

Повторилась уже знакомая сцена, только с некоторыми вариациями – в этот раз "отец семейства" оказывал активное сопротивление, вырывался и бросал в сторону Скопцова грозные взгляды. Суровый мужчина. И ревнивый. Настоящий Отелло местного разлива. И даже рожа черная. От грязи и от того же спирта.

Из комнаты доносились звуки перебранки. Потом звучный и сочный, как выстрел, шлепок. Семейная сцена, судя по всему, перерастала в легкую драку.

Скопцов не стал дожидаться возвращения "дамы" – повернулся и медленно начал спускаться вниз. Живут же люди! Преемственность поколений. Не было, да и не могло быть сомнений в том, что в самое ближайшее время "ревнивец" тоже отправится вслед за первым мужем любвеобильной "дамы". В смысле не в могилу, а на "зону"!.. И хорошо, если отправится не за убийство "любимой", совершенное им в пьяном угаре...

Разумеется, Василий был разочарован. Почему-то он ожидал от этого визита большего. А тут... Вообще ничего.

Но в то же время он не собирался отступать так просто, после одного только неудачного разговора! У него еще были адреса. И он собирался продолжить проверку. Если не всех, то хотя бы ближайших.

Сверившись со списком, Скопцов определил, что ближайший адрес находится всего лишь в двух кварталах от того места, где он сейчас находится. Значит, туда и надо идти! В квартиру, где еще совсем недавно проживал пропавший без вести Самуков.

На этот раз дверь была в полном порядке. Даже более того – толстый стальной лист, оклеенный пластиком "под дерево", с двумя навороченными замками и панорамным глазком. Солидно и со вкусом.

И звонок работал так, как ему и положено это делать.

Перед тем как идти непосредственно в квартиру, Василий для начала поговорил с соседями. Ничего особо выдающегося о личности хозяина жилья ему, конечно, выяснить не удалось. Ну, молодой, здоровый мужик. Жил один, выпивал, постоянно нигде не работал. Выходил иногда на "бичку" – было такое местечко в городе, неплохо, кстати, Самукову известное, – крутился там с какой-то бригадой. Друзей? А откуда у него друзья?! Только собутыльники! Родственники? Да вроде бы есть где-то сестра, приезжает иногда. Но очень редко. Вот, собственно, и все, что удалось узнать Василию до того, как он придавил черную пуговицу звонка.

...На секунду глазок озарился "потусторонним" светом, который тут же погас, – кто-то из-за двери изучал Скопцова. Долго и старательно, не меньше двух минут. Потом женский голос поинтересовался:

– Вам кого?

– Извините, а могу ли я видеть кого-нибудь из родственников Александра Самукова?

Пауза...

– А это кто такой?