народ разбушевался не на шутку. Баррикады строили, жгли магазины. Они настоящий бунт в поселке устроили. То ли клирики кого-то из низших прессанули, то ли еще как-то накосячили… В общем, не суть. Когда я к тебе бежала, на центральной площади настоящий ад творился. Сотни вооруженных кто чем людей колотили всех высших без разбору. Палками, камнями, дубинками. У некоторых даже ножи были и фазеры. Вскоре клирики понаехали, рота, не меньше. Газ пустили, водометы. В общем, долго толпу разгоняли. Вот один из патрулей мне и помог. Я сказала, что тебя кто-то из низших по голове ударил, они особо разбираться и не стали. Погрузили тебя в бронемашину и до школы нас подбросили. У нас, к слову, до сих пор комендантский час действует в отношении всех низших.

— А ты потом в башню наведывалась?

— Конечно. Как только тебя в больничку забрали, я первым делом туда ломанулась.

— И что там?

— А ничего.

— В смысле?

— В прямом. Ни трупов, ни повстанцев, ни приборов. Даже замки на месте. Словно и не было там никого.

— Это явка их была.

— Я уже догадалась. Но мы ее засветили, вот они и подчистили за собой.

— Клирики тоже там побывали?

— Не сомневаюсь. Массер мне не поверил, даже в исповедальню к себе пригласил.

— А ты?

— К демонам его послала. Сказала, что от тебя ни на шаг не отойду.

— А он?

— Странно, но он больше не возвращался к этому вопросу. Правда, за мной после этого двое на постоянной основе таскаются. В штатском.

— Да, — кивнул Гаттак, — за мной тоже ходили.

— Ты не злишься на меня? — Корра сделала жалостливое лицо. Кем бы она ни была до разведшколы, после выпуска она уже считалась профессионалом и прекрасно понимала, что своими импульсивными действиями поломала мужу игру. И, судя по всему, эта мысль действительно ее огорчала.

— Какой смысл на тебя злиться? — пожал плечами Гаттак. — Что сделано, то сделано.

На самом деле ему было крайне досадно, что весь его план пошел прахом именно из-за действий Корры. Он вспоминал то самое первое чувство, которое испытал после известий о том, что будет работать с ней в паре. Он словно предвидел, что она станет помехой для него. Но долго рефлексировать на эту тему Гаттак не стал. Он прекрасно понимал, что она действовала по инструкции, а, возможно, еще и по велению сердца. Как ни крути, но за время совместной работы они с ней стали по-настоящему близкими людьми. И дело даже не в физической близости, на которой Корра в свое время настояла, хотя и этот фактор со счетов тоже нельзя было списывать. Они делали одно дело, вели одну игру, боролись за одни и те же идеалы. Немудрено, что как только Корра почувствовала грозившую мужу опасность, она сделала все возможное, чтобы выручить его из беды. И она выручила. Это подкупало. Во всяком случае, не позволяло Гаттаку испытывать к ней гнев.

Но откровение, настигшее его сегодня, меняло в их жизни все, и меняло коренным образом. Нет, он еще не принял какого-то конкретного решения, не выбрал сторону и не собирался очертя голову бросаться в ряды повстанцев. Но это откровение ставило его как бы над всей этой борьбой. Оно словно подхватило высшего Гаттака и возвысило над всем остальным. Бор, Родина, повстанцы, долг, демоны, борьба, гражданская война — все это было отныне где-то там, внизу. Там же осталась и Корра. В ее жизни ничего не поменялось, ее ориентиры никак не сбились — это он, Гаттак, изменился, пережив этот новый для себя опыт.

— И что ты будешь дальше делать? — выдернула мужа из раздумий Корра.

— Пока не знаю, — признался он. — Тебе Массер про Маршу говорил что-нибудь?

Корра отрицательно покачала головой.

— Нет. Она пропала в тот же день, даже в школу не заглянула. Меня, кстати, временно приставили к младшеньким. Они милые, хоть и не доверяют мне так, как ей. На уроках пока ежиками колючими сидят.

Гаттак оживился.

— А клирики приходили в школу, комнату ее обыскивали?

— Да, — кивнула головой Корра, — в тот же вечер. Отпечатки снимали, фотографировали, в бумагах рылись. Увезли кучу документов. Только, думаю, ничего они в них не нашли.

— Откуда такая уверенность?

— Так я в них уже рылась.

О как, подумал Гаттак, когда только успела?

— Там у нее учебные планы, короткие записки, напоминалки, схемы для поделок, тексты песен и так далее. В общем, работа и ничего больше. Да и вряд ли она оставила бы у себя в комнате хоть что-то компрометирующее.

— Согласен, — задумчиво произнес Гаттак. — Но я бы хотел посмотреть на ее комнату.

— Что, так в душу запала? — хитро прищурилась Корра, но, поймав на себе укоризненный взгляд мужа, осеклась. — Извини. Конечно. Сегодня же зайдем и посмотрим. К тому же Борова в школе уже три дня как нет.

Принесли завтрак и чай, беседа на минуту прервалась. Равнодушный заспанный бармен взял плату вперед и ушел к себе в подсобку, а Гаттак, принявшись с аппетитом поглощать молочную кашу, продолжил расспрос.

— А куда он подевался?

— Не знаю, — с набитым ртом ответила Корра. — Уехал куда-то, никому ничего не сказав. Подозреваю, его Массер к себе вызвал.

— В смысле?

— Ты, когда на Борова наехал, не ему одному хвост прищемил. Я о них много чего накопала, пока ты в себя приходил.

— А подробнее?

— Если коротко, дружба дружбой, а работу свою Массер из-за Борова терять не хочет. Этот клирик, как выяснилось, еще тот жук. Он этого Борова покрывал, на многие вещи глаза закрывал. Если серые делишки директора дойдут до Борограда, клирику Массеру будет туго, он же в доле был.

— В доле? — удивился парень. — Чего там делить-то?

— Ох, и наивный же ты человек, Гаттак, — Корра запила свой омлет чаем. — Не думал же ты, что директор только к бюджету школы руку прикладывал? Они с клириком Массером проворачивали и более масштабные проекты.

— Например? — заинтересовался Гаттак.

— Боров до своего назначения директором школы был местным градоначальником, — начала рассказывать Корра. — Строил шахты, заводы, дороги. Еще до того, как над всем этим поставили клириков во главе с Массером. Само собой, все средства проходили через него. Тогда-то он и обзавелся серьезными связями по всей Родине. Поставщики и подрядчики, руководители высшего звена и технологи, логистические компании и корпорации — с этими людьми Борова связывали сотни оборонных заказов от государства. В то время контроля за всем этим не было, длань Бора и его церкви не простиралась на периферию. Считалось, что раз уж всем заправляют высшие, то и руку на пульсе держать ни к чему. И потом, планы выполнялись четко и в срок, это всех устраивало. Клириков во главе с Массером прислали сюда в качестве надзорного органа только после активизации сопротивления, тогда-то Массер и взял за задницу этого жулика Борова. Взял, но по какой-то причине не стал его наказывать.

— Странно, на клириков это непохоже.

— Подозреваю, что не все клирики Родины слепо преданы Бору и служению церкви, — перешла на шепот Корра. — Есть и такие, кто предрекает серьезные перемены в стране и старается к ним подготовиться загодя.

— Думаешь, часть клириктората имеет пораженческие настроения?

— Боюсь, что дело обстоит еще хуже, — только сейчас Гаттак заметил, как сильно возбуждена Корра, хоть она и старалась это скрыть. Девушка наклонилась над столом и последние слова зашептала мужу уже прямо в ухо. — Пока ты был в коме, я проникла в главную резиденцию Массера, мне удалось внедрить «крота» в его систему связи. И я своими ушами слышала все его последние разговоры с Боровом и другими клириками средней руки.

Гаттак удивленно посмотрел на Корру. Такой прыти от своей напарницы он точно не ожидал. Получается, он вообще не знал ее, понятия не имел, на что она способна. А та все продолжала шептать.

— Таких Массеров и Боровов по всей стране — десятки. В каждом регионе, в каждой отрасли. И все они занимаются одним и тем же — копят резервы. Воруют, если по простому. Все указывает на это. Без покровительства свыше ни Массеру, ни другим клирикам не удалось бы избежать кары Бора. Кто-то там, наверху, их покрывает. Кто-то могущественный.

— Кто-то, кто верит в скорое поражение Родины и в революцию, — продолжил за девушку Гаттак, и та кивнула.

— И революцию устроят вовсе не повстанцы, Гаттак.

Сказать, что информация, которую Корра нарыла, была из ряда вон выходящей — не сказать ничего. Разведчик был шокирован. Выходит, не такой уж Бор и всесильный бог, как это подавалось молодым, только вылупившемся высшим. Создав службу клириктората и передав им функцию исполнительной власти, Бор, сам того не ведая,