Как вам это удалось? Организовали рождественскую лотерею?

– Верхнее давление хорошее, – произнес доктор Сильвестри.

– Или у вас был спонсор? Благородный человек, живущий в этой местности. Давайте назовем его по имени: граф Анчилотто.

– Разве закон это запрещает? – спросил врач.

– Как давно он стал помогать вашему комитету?

Сильвестри в наушниках фонендоскопа слушал удары сердца, ожидая, когда они больше не будут слышны, чтобы зафиксировать нижнее значение кровяного давления.

– Начал в середине марта, после смерти Симоне Далта, племянника библиотекарши. Мальчику было только двенадцать, за несколько месяцев он сгорел, как свечка. Как-то вечером граф Анчилотто пришел в амбулаторию и спросил меня, что здесь вообще происходит. Я видел, что он был не в себе. Мы поговорили с графом о здоровье, и я изложил ему свои взгляды на цементный завод и все прочее. Я сказал, что официальные анализы прошлого года меня не убедили, что нужна независимая экспертиза и было бы желательно посоветоваться с экспертом по наночастицам. Другими словами, что я хотел знать, умираем ли мы, потому что должны умереть, или же кто-то нам в этом помогает и, может быть, даже на этом зарабатывает.

– А он?

– Он сказал: «Я все оплачу. И специалиста, самого лучшего. Всё за мой счет». И как только мы начали, на цементном заводе тоже заказали новые анализы. Вы поняли, как все в мире делается?

– Значит, всё благодаря просвещенному прогрессисту?

– Анчилотто? Вы шутите? Он был закоренелым консерватором. И что-то мне подсказывает, что граф также был немного ксенофобом, женоненавистником и обладал некоторыми другими недостатками характера, которые лично он считал достоинствами, вытекающими из его знаний истории.

– Я не понимаю.

– Вы знаете, что он говорил? Что демократия – это место, где каждый обманывает себя в том, что рано или поздно он сможет украсть, обойдя закон, а при диктатуре эта надежда доступна лишь немногим. Вот почему диктатуры более серые, но менее затратные. Теперь понимаете, что это был за просветитель?

– Зачем такому человеку было брать на себя все эти заботы?

– На этот вопрос ответить легко. Вы знаете, что худшие враги системы – это те, которые любили ее до сумасшествия? Когда они чувствуют, что их предали, вот тут держитесь!

– Он хотел что-то взамен?

– Только чтобы я информировал его о ходе дел.

– Вы делали это?

– Я ему иногда звонил.

– Доктор, как по-вашему, господин Анчилотто испытывал ненависть по отношению к инженеру Спеджорину?

– А, вот она, связь. Противостояние «Анчилотто против Спеджорина», оно оказалось фатальным для последнего. Тем не менее граф покинул нас до убийства.

«Это очень похоже на исполнение условия завещания», – подумал про себя Стуки.

– Господин Анчилотто был вашим пациентом?

– Нет! Он пользовался услугами только платной медицины. Я знаю, что он обращался в один частный медицинский центр в Падуе, а также в Болонье.

– Значит, вы ничего не знали о состоянии здоровья господина Анчилотто?

– Его экономка, синьора Аделе, говорила об одолевающей графа усталости. Но ведь он не жалел себя!

– Да уж. Анчилотто себя не жалел, это точно. Доктор, в случае если бы граф был болен… предположим, что очень серьезно. Вы бы прописали ему барбитураты?

– Чтобы помочь ему переселиться в мир иной?

– Скажем так.

– Если бы я был его врачом, и к тому же хорошим врачом, тогда, возможно, да.

– Но вы не настолько хороший врач, как мне представляется. Вы сказали, что синьора Аделе тоже состоит в комитете?

– Как и многие другие. Инспектор, простату проверим?

– Мне бы не хотелось.

– После сорока пяти это рекомендуется.

– Может быть, после того, как мы закончим расследование.

– Я вас жду. Приходите, когда вам будет удобно.

– Ландрулли, этот частный сыщик, бывший учитель кунг-фу Паоло Корниче вызывает у меня подозрения.

Стуки и агент Ландрулли разговаривали по телефону.

– Он ведет двойную игру: взял деньги у кого-то, чтобы следить за Спеджорином, а потом продал материалы вдове инженера.

– Я заставлю его мне все рассказать.

– Напомни мне даты отчетов, которые я тебе послал.

– Первый датируется шестым апреля.

– Апрель…

– Так точно.

«Примерно в то же время Анчилотто отправился к доктору Сильвестри, чтобы финансировать поиск истины», – подумал Стуки.

– Ландрулли, послушай, когда встретишься с Корниче, скажи ему сразу в лоб, что он нарушил конфиденциальность клиента и что он не имел права продавать синьоре Спеджорин информацию, собранную для господина Анчилотто. Можешь добавить, что мы ославим его на всю округу.

– В самом деле?

– Не переживай, этим займусь я.

Частный детектив Паоло Корниче договорился о встрече в одном из своих любимых ресторанчиков: изысканная публика, много вина и высокие цены. Вальяжно развалившись в удобном кресле, сыщик намазывал сливочное масло на сухарик и разговаривал по микроскопическому телефону, висящему у него на ухе. Такие, наверное, используют капитаны межгалактических кораблей, чтобы посплетничать об инопланетных домохозяйках. Корниче говорил тихо, быстро и неразборчиво. Увидев полицейского, он демонстративно не удостоил агента никакого внимания и продолжал говорить еще тише и невнятнее. Агент Ландрулли решил снова нажать волшебную кнопку и превратиться в Стуки. Он уселся за соседний столик, достал из кармана свой видавший виды, выданный ему на работе старый мобильник и очень громким голосом начал воображаемый диалог:

– Нет, к частным сыщикам обращаться не советую, они ненадежны. Представьте – здесь, в Тревизо, есть один, который берет работу, а потом продает информацию другим лицам, даже тем, которые причастны к этому делу. Совершенно верно, ведет двойную игру…

Боковым зрением Ландрулли заметил, что Паоло Корниче прекратил говорить по телефону и смотрит на него.

– Имя? Вы хотите имя этого подлеца?

Агент полиции повернулся к сыщику.

– Дадим ему имя?

Паоло Корниче положил надкусанный сухарик на тарелку и вытащил из уха микротелефон.

– Ну, что скажете? – спросил Ландрулли.

Оба уже знали, о чем пойдет речь.

– Все произошло следующим образом – начал Корниче. – Это было где-то в последнюю неделю марта. Мне звонит граф Анчилотто и спрашивает, есть ли у меня желание пошуровать в жизни инженера Спеджорина. Он дает мне некоторую информацию. Я кое-что проверяю. Довольно интересный тип, нечего сказать. Через несколько дней я перезваниваю графу и прошу весьма крупное вознаграждение за свои услуги. Анчилотто соглашается без разговоров, и я начинаю работу.

– Когда именно вы начали расследование?

– Двадцать шестого марта. Я делаю все, что необходимо в этих случаях. Шаг за шагом реконструирую жизнь инженера: личную и профессиональную. Отличные связи, работа за границей, во Франции и Португалии, что-то по сжиганию отходов. Потом в течение семи лет он руководил цементным заводом под Феррарой. Женился на сестре известного политика. Я собирал нужную информацию в разных