Ее словно окутало черное покрывало. Она очутилась во мраке, густом и тягучем, как смола. Вокруг нее царило безмолвие. На миг она почувствовала, как ее стало уносить куда-то. Скорость быстро нарастала — уши заложило, тело сдавливал встречный поток.

Точно так же неожиданно ее захлестнуло ощущение холода и невероятной пустоты. Она повисла в воздухе, невесомая и, как ей казалось, бесформенная, где-то в промежутке между миром живых и тем, что идет за ним.

Как и прежде, ей оставалось только ждать вспышки видений. Ожидать, когда мозг ее настроится на нужную частоту и перед ней, будто в странном фильме, замелькают образы, а в ушах зазвучит какофония звуков.

И вот перед ней начали появляться картинки, вначале едва различимые, словно трепещущие. Они проносились перед ее взором с невероятной быстротой, превращаясь в пятна. Звуки сливались в неразличимый шум. Постепенно образы стали принимать знакомые очертания.

Однако Саманта увидела совсем не то, что ожидала.

Она вдруг взмыла вверх, а под ней, парящей в воздухе, разыгрывалась казавшаяся вполне обычной сцена. За небольшим обеденным столом сидели мать, отец и двое их детей — мальчик и девочка. Перед ними стояли тарелки и чашки.

Саманта попыталась вслушаться в их разговор, но уши у нее заложило, как после поездки в скоростном лифте или в самолете во время взлета и посадки, поэтому она ничего не смогла разобрать. До нее долетал лишь шум, похожий на отдаленный рокот. Она попробовала чуть сместиться в сторону, чтобы получше рассмотреть лица, но обнаружила, что не может удержаться на одном месте — ее постоянно уносило от стола. Картина исчезла прежде, чем Саманта что-нибудь запомнила.

Она снова очутилась в пустынной мгле.

Становилось все холоднее и холоднее.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем перед ее глазами возникла следующая картина. На этот раз она увидела маленькую девочку, ту же, что она уже встречала, или другую — Саманта сказать не могла. Девочка сидела на корточках в какой-то незнакомой ей комнате, прижимая к себе правую руку так, словно баюкала куклу.

«Она сломала руку. Да, совершенно верно. Она плачет от боли. Но почему она никого не позовет на помощь?»

Последовала еще одна вспышка, и Саманта увидела следующий образ — в крошечной опрятной спальне на стуле неподвижно, как манекен, сидела женщина. Взгляд ее застыл, руки лежат на коленях. Рядом с ней чувствовался холод. Смерть. Холод. Смерть.

Женщина не могла думать ни о чем другом.

Волны ее страха докатились до Саманты, подхватили ее и мягко перенесли к следующей сцене — в кроватке лежал маленький мальчик и полными ужаса глазами смотрел в окно, за которым гремел гром, шел ужасный ливень и молния рассекала ночное небо.

«Он заберет меня, заберет… Сейчас он войдет и заберет меня…»

На следующей картине людей не было — ее заполняли пауки, десятки, сотни пауков. Быстро перебирая мохнатыми лапами по деревянному полу, они бежали к Саманте. Пятясь от надвигавшейся на нее копошащейся массы, она опустила голову и увидела ноги. Но это были не ее ноги…

В следующее мгновение она очутилась в мрачном лесу. В нос ей ударил запах смрада и гнили, такой густой, что она едва не упала в обморок. Ветки деревьев кишели змеями. Свешиваясь, они пытались укусить ее, обвить ее шею. Нагнувшись, Саманта схватила с земли суковатую палку, принялась отбиваться от змей и вдруг заметила, что рука тоже не ее, а мужская…

И эта картина исчезла, не оставив ничего в ее памяти. А затем лица и предметы замелькали перед ее глазами, как слайды в проекторе, только с молниеносной быстротой. Одна картина сменяла другую, и все они были наполнены, буквально пропитаны страхом. Ей показалось, что в одной из сцен она увидела себя, в остальных — других людей. Единственным, что связывало все эти картины, был ужас.

Саманта не успевала рассмотреть одну картинку, как ее сменяла другая. Ее оглушили сотни слившихся в гул голосов.

Страх волнами накатывал на нее, обволакивал и сжимал, замерзшую, промокшую, ослепленную темнотой. Саманта чувствовала, как ее сдавливает снаружи и разрывает изнутри. Вдруг очнувшись и поняв, что дальше здесь оставаться опасно, она пошевелилась и незаметно для самой себя в мгновение ока снова оказалась в полном безмолвии, в холодной тьме пустоты. Ей сделалось страшно и одиноко…

«Что тебя так напугало, Саманта?»

Вздрогнув, она открыла глаза и в ту же секунду уловила тихий звон выпавшего из ее руки амулета. Она посмотрела на сжимавшую его ладонь и увидела поверх старого следа от ожога новый — паутинку с малюсеньким паучком в центре.

— Сэм, Сэм, у тебя носом идет кровь, — услышала она.

Саманта подняла голову, посмотрела в побелевшее, словно фарфоровое, лицо Кейтлин и почувствовала на губе влагу. Она провела по губе левой рукой, взглянула на нее и увидела на пальцах алые пятна.

С минуту Саманта разглядывала обе руки — одну с пятнышками крови, другую с отпечатком кольца и амулета.

— Сэм?

— Чего ты боишься? — еле слышно спросила Саманта.

— Я? Высоты. Нет, это у меня не фобия, просто я боюсь высоты, и все. — Кейтлин взяла с подноса салфетку и, перегнувшись через стол, сунула ее в руку Саманте. — Вытри кровь.

Та машинально сжала салфетку, медленно вытерла ею нос и губы, пробормотала:

— Спасибо.

— Что ты видела?

— Сколько продолжалось видение?

— Примерно минут двадцать. Я уже начала волноваться. Знаешь, ты так страшно выглядела — сидела неподвижная, как статуя, и бледная, как мрамор. Правда, ближе к концу ты начала шевелиться. Так что ты увидела?

— Возможно, именно то, что он хотел, — медленно проговорила Саманта.

— Кто — он? Похититель? Но ведь ты говорила, что он скорее всего оставил амулет для шерифа Меткалфа.

— Разве? Не помню. — Она подняла взгляд на Кейтлин. — Кстати, ты в шахматы играешь?

— Нет, — мотнула головой Кейтлин. — А ты?

— Немного. Во всяком случае, знаю, что пешками в игре часто жертвуют. Преступник — хороший игрок, он думает на несколько ходов вперед.

Кейтлин озадаченно смотрела на Саманту.

— Ну и что?

— Он на несколько ходов опережает всех — полицию, Люка, меня, и это очень плохо.

В тот же день ближе к вечеру Лукас стоял в помещении полицейского гаража и рассматривал громадный аквариум из стекла и стали, в котором погибла Линдси.

Поскольку совершать постоянные поездки до старой шахты оказалось невозможно из-за плохих дорог и окружавшего ее густого леса, мешавшего также снизиться вертолетам, ничего другого не оставалось, как отправить на место тягач и привезти на нем аквариум в гараж для дальнейшего исследования. Но даже на эту операцию потребовалось потратить почти двое суток.