Если, несмотря на их мученическую смерть, имена Милдред Харнак и ее сотоварищей ныне упоминают нечастно, да и знают о них немного, так это потому, что они были рядовыми участниками потерпевшего неудачу движения. И заплатили за эту неудачу кровью.

Не считая красного террора в России, подпольная борьба в Германии стала самой кровавой в истории. Список ее жертв, видимо, длиннее списка граждан США, которые участвовали в освобождении Европы и погибли. В одной только федеральной земле Саксония 16 069 человек были казнены за измену гитлеровскому режиму. В Гамбурге таких жертв насчитывалось 458 человек. Книга учета гестапо за один-единственный месяц накануне Второй мировой войны доказывает, что лишь 603 человека были арестованы за обычные преступления и 1036 — за преступления политические. Согласно списку послевоенной организации «Жертвы фашизма», которая тщательно исследовала каждое из обвинений, свыше четверти миллиона немцев участвовали в подпольных группах, активно выступавших против нацистов.

Часть антинацистски настроенных заговорщиков сформировали неофициальные разведгруппы и предлагали свои услуги иностранным державам. Выжившие негодуют, что их считают шпионами, но ведь на самом деле их деятельность была не чем иным, как шпионажем. Материал, который нелегальным путем доставляли из Германии, был конкретен и подробен, он раскрывал содержание совершенно секретных документов, представлял дословный текст оперативных приказов, сведения о вермахте, перемещениях войск, логистические графики, другой аналогичный материал и, прежде всего, доказательства намерений Гитлера.

Эти операции представляли собой случай беспрецедентный. Никогда прежде в подобных масштабах не существовало подобных секретных служб, состоявших порой из одиночек, свободных охотников, добровольно взявших на себя выполнение столь опасных и сложных функций, на которые правительства некоторых стран тратят колоссальное количество материальных средств и усилий.

Группы обеспечивали себя в частном порядке — личными финансовыми средствами ее участников. Это не могло не отразиться на их техническом оснащении. Каждую такую группу никто не поддерживал материально, напротив, им ставили палки в колеса всякого рода забюрократизированные разведслужбы союзников, для которых эти группы одиночек и выполняли работу.

Часть сведений отправлялась на Запад, в особенности в Лондон; часть их уходила на Восток, в особенности в Москву. Милдред Харнак была членом группы, которая ориентировалась на Советский Союз. Группа, в которую она входила, была известна как «Красная капелла», поскольку функционировала подобно оркестру, следуя взмахам дирижерской палочки.

Сам маэстро был довольно основательно законспирирован и известен под псевдонимом Агис. Это был замечательный молодой человек, звали его Харро Шульце-Бойзен, обер-лейтенант люфтваффе Геринга, сын военно-морского офицера, внучатый племянник гросс-адмирала Тирпица. Харро Шульце-Бойзен был душой и телом антифашист. В 1939 году он высказался следующим образом и следовал этому высказыванию все свою недолгую жизнь. «Эта война похоронит старую Европу, вместе с ее цивилизацией, в том виде, как они существовали до сих пор, — писал он, — и затем, когда воздух очистится, дышать будет легче, здоровее. Наши собственные жизни, как мне представляется, не столь важны. Vivere not est necessere. Во всяком случае, я предлагаю нам всем показать, что мы — достойные люди».

Лейтенант Шульце-Бойзен был коммунистом, но преуспел в том, чтобы скрыть свою политическую ориентацию и удержаться на посту в одной из разведывательных организаций люфтваффе. Там у него был доступ к некоторым наиболее строго охраняемым тайнам Германии.

Его группа была столь же неординарна, как и он сам. «Красная капелла» действовала по принципу ячеек, которые, в свою очередь, объединялись в две отдельные сети — небольшую внутреннюю — 118 членов — и сеть покрупнее — из неприметных тайных агентов и пропагандистов. Это была огромная организация, располагавшая отделениями даже в Брюсселе и Марселе. Невзирая на то что «Красная капелла» была общепризнанно прокоммунистической, в ней состояло лишь весьма небольшое число истинных пролетариев. В своем большинстве это были интеллектуалы и выходцы из среднего класса, профессионалы и представители искусства.

Группа поддерживала собственную, тщательно продуманную систему связи и постоянно меняла местоположение радиопередатчиков. Однажды вечером они посылали радиограммы из рентгенкабинета одной женщины-врача, практиковавшей в одном из самых престижных районов Берлина. В другой раз под маской ремонтников они прибыли на фургоне к дорожному люку на Морицплац в безликом рабочем районе города, открыли люк и над ним разместили палатку. Прохожие не сомневались, что это рабочие во срочному вызову устраняют неполадки кабеля и прочищают забитый сток, а тем временем радисты «Красной капеллы» отстукивали в эфир последние сообщения Шульце-Бойзена.

Летом 1939 года «Красная капелла» объединилась с новой группой, возглавлял которую некто по имени Харро Шульце-Бойзен. Руководителем другой группы был Арвид Харнак, высокопоставленный государственный чиновник. Как и Шульце-Бойзен, Арвид Харнак был убежденным антифашистом. До даты слияния его организация ограничивалась ведением пропаганды — расклеивала по берлинским стенам небольшие плакаты, распечатанные на портативном множительном аппарате. Но под энергичным лидерством Шульце-Бойзена возросшая организация стала расширять круг операций. Пока Гитлер воевал только с Западом, их усилия не отличались особой решимостью, причем не потому, что их просоветская ориентация как-то охлаждала их антинацистский пыл, а потому, что они никак не могли установить рабочую связь с западными разведслужбами. Но когда медовому месяцу Гитлера со Сталиным пришел конец, группа по своей инициативе стала действовать на ощупь, даже до того, как эмиссары из Москвы призвали их к действию. А это произошло в июне 1941 года.

Погожим утром того самого июня месяца невысокий, широкоплечий человек вышел прогуляться по Тиргартену. Выбрав скамейку в уголке потише, он уселся, достал утренний выпуск Volkischer Beobachter и стал читать газету.

Несколько минут спустя подошел человек с торжественно-серьезным выражением лица. Сидевший на скамье человек отвлекся от газеты и последовал за ним. Пройдя несколько десятков метров за низкими деревцами, он подошел к нему. Следующие пару часов оба прогуливались вместе.

Это была срочная консультативная встреча, важность которой трудно переоценить — один советский шпион передавал дела другому. Даже в сумрачном мире шпионов этот небольшого роста лобастый человек, казалось, излучал таинственность. Он был известен только как Александр Эрдберг, то есть по псевдониму агента, но был опытным, прекрасно подготовленным официальным сотрудником Разведуправления.

Эрдберг принадлежал к относительно немногочисленной сети агентов-резидентов, действовавших под прикрытием советского посольства в Берлине, а на самом деле — непосредственно из частной квартиры советника посольства Богдана Кобулова. Сеть Кобулова и еще одна советская шпионская сеть, руководимая уже вполне официальным шпионом, генералом Тупиковым, военным атташе в Берлине, — вот, пожалуй, и все, чем располагал Советский Союз в Германии, за исключением организации надежного товарища Эрдберга. Товарища этого звали Арвид Харнак, глава «Красной капеллы».