Мне стало не по себе. А что я ему скажу? Ведь эти физические недостатки так очевидны, что у любого возникнет масса вопросов. И я должна буду что-то объяснить, сказать, солгать, наконец. Какой ужас! Как же теперь с этим жить? Неужели придется навсегда остаться одной? Нет! Не надо об этом думать. Все плохие мысли на потом, к тому же доктор Цан обещал, что придумает что-нибудь и все исправит. С этими успокаивающими мыслями я уснула.

18:40

С самого утра Герман убежал на весь день в школу прощаться с ребятами, оставив мне самое неприятное: собирать и складывать в чемодан вещи и конечно же наводить порядок во всей комнате. До массажа оставалось еще часа три, и я решила позаниматься йогой и поплавать напоследок в бассейне, чтобы не терять времени зря. А уборка и сборы подождут до вечера, все равно уедем лишь завтра утром. Так что и Герману перепадет работенка по сборам!

С удовольствием позанимавшись йогой и поплавав в бассейне, я подумала, что обязательно займусь каким-нибудь спортом, когда вернусь домой. Мое нынешнее состояние уже вполне допускает какой-либо постоянный спорт, если он не требует получения олимпийских медалей!

Время близилось к полудню. Обедать без Германа в одиночестве совсем не хотелось, да и аппетита не было. Поэтому я решила сначала пойти к Торстену на массаж, а потом просто выпить кофе или чаю и подождать на ужин Германа.

Возле массажного кабинета сидело несколько пациентов, которых я ни разу не видела. На рецепции никого не было. Я заняла очередь и уселась в сторонке, ожидая, когда меня позовут.

Через какое-то время из кабинета выглянул Фабиан и пригласил меня зайти. Не без удивления я зашла в кабинет.

– А где Торстен? У меня сегодня последний массаж, мы завтра уезжаем… – недоуменно спросила я.

– Да, да, я знаю, Торстен говорил мне. Но он заболел сегодня, поэтому не смог прийти и попросил подменить его на пару дней. Так что массаж сегодня тебе делать буду я.

Несколько секунд я стояла неподвижно, переваривая информацию. Где-то в груди снежным комом стремительно нарастало беспокойство.

– Нет, нет, спасибо, мне надо идти. Еще куча дел, да и вещи собирать надо!

– Лиля, подожди! Торстен просил передать тебе кое-что…

Фабиан протянул мне бумажный пакет. Буркнув ему «спасибо», я вылетала из кабинета. Я быстро шла по коридору, комок подступал к горлу, и слезы наворачивались на глаза. Я знала, зачем он так поступил, понимала, что это правильно, и снова была благодарна ему. Залетев в комнату и закрыв за собой дверь, я бросила сверток на стол и, вытерев слезы, села на кровать. Немного успокоившись, аккуратно распечатала сверток и достала квадратную картинку, в которой узнала свою, недоделанную, с желтым фоном. Теперь на этом фоне красовалась огромная аппликация в виде красного сердца. На обратной стороне знакомым почерком было написано: «Может, когда-то ты захочешь рассказать мне о своих мечтах…»

Больше в пакете ничего не было.

16:30

Маленький автобус медленно пробирался по заснеженной дороге, качаясь в разные стороны. Герман спал, развалившись на заднем сиденье, а я всю дорогу смотрела в окно. Каждую минуту меня охватывали противоречивые эмоции, а в голове крутились не менее противоречивые мысли. Я смотрела в окно и ждала, что вот-вот мы проедем эту горную территорию зимы, и я увижу весеннее солнце, набухшие почками деревья, и вскоре мы окажемся возле дома, где в ожидании стоят дорогие мама и папа.

С другой стороны, от этих мыслей радость в душе сменялась чем-то щемящим и причиняющим боль. Неужели я никогда больше не вернусь сюда? А зачем? Незачем. Но ведь я больше не смогу так беззаботно валяться в снегу, разрисовывать картинки и клеить поделки, словно это дело всей моей жизни!

А как же фрау Штиль и фрау Харт? Их я тоже никогда больше не увижу? И Торстена тоже? Мне хотелось плакать. Было жаль и их, и себя, и то, что они успели стать для меня чем-то важным. Но я должна двигаться дальше. Все, что случилось, очень дорого для меня. Но этот период времени заканчивается, и я понимала это.

Помню, когда-то в юности мне пришлось проваляться в больнице почти три недели. Соседи по палате казались тогда самыми близкими и родными людьми. Даже домой не хотелось возвращаться! Словно эта жизнь здесь и сейчас имела самое большое значение. Это там, за бортом суета и неправда, а здесь все по-настоящему, и окружающие люди лучше всех на свете. Со слезами горечи расставания мы обменялись адресами, телефонами и… никто никому и никогда не позвонил. А позже, спустя пару лет, я встретила случайно одну из тех женщин, и оказалось, что нам совсем не о чем говорить. Тогда та ситуация связала и сблизила нас. А «на воле» все мы слишком разные и занятые. Я объясняла себе это, чтобы успокоиться, но мне не становилось легче, наоборот, грустнее. Еще пару часов, и я окунусь в привычную жизнь, где так многое требует и ждет моего внимания и действий. Где нет места для всего того, что было еще вчера. Лишь тихий, уютный уголок в душе сохранит и оставит навсегда и каморку фрау Штиль, и дружескую улыбку фрау Харт, и бассейн с теплой водой, и соляные горы из свечей. И человека, заставившего снова почувствовать себя живой.

Завтра Восьмое марта! Праздник, который всегда любила в России. И несмотря на то, что здесь его почти забыли, мы сядем за стол, подарим с мамой друг другу подарки, получим поздравления от наших любимых мужчин и выпьем шампанского.

14:10

С утра солнце так и светит, проникая во все углы и закуточки! Весна набирает силу, оживляя все вокруг, как же это здорово! Тепло, свежо, зелено! А запах! Благоухание молодой зелени и первых цветений сводит с ума своим дурманом. В такие моменты хочется спать и ничего не делать, наслаждаясь лишь созерцанием происходящего! И все же за прошедшую неделю я успела очень много сделать, чем и горжусь! Во-первых, созвонилась и встретилась со всеми, кого долго не видела, а во-вторых, и в самых главных, подготовила и разослала разным салонам в Берлине ровно двадцать резюме в надежде найти работу. Уверена, мне скоро ответят! Ведь берлинцы тоже мечтают быть самыми красивыми!

– Мам, привет! – Герман открыл своим ключом дверь и чмокнул меня в щеку. Светящийся от радости.

– Ты такой счастливый, есть повод? – с интересом спросила я.

– Да, есть! Учительница сказала, что если я и дальше так буду стараться, то на следующий год могу угодить в гимназию! – гордо ответил он.

– Прямо «угодить»? Было бы неплохо! – пошутила я.

– А ты чем занималась сегодня?

– Собрала часть снимков моих работ на диск, чтобы отправить последний конверт, – задумчиво ответила я, вспоминая, что еще надо сделать.