Я поднесла камень-талисман ко лбу. Всю жизнь я знала, какие части моей сути я должна защищать оберегами. Моя защита была сильно разрушена тем зельем, которым меня опоил Маклан, чтобы похитить, но все же часть ее сохранилась. И вот теперь она укрепилась, и я почувствовала себя так, словно надела боевые доспехи.

Посыл завершился. В следующее мгновение Золан отошел на пару шагов от возвышения и, повернувшись ко мне лицом, чуть приподнял руки.

— Фарсали не желает зла, — проговорил он мягко и ласково, словно говорил с ребенком. — Здесь свершилось великое зло. Люди из твоего народа грабили, крушили, убивали. А до этого… — Он обернулся и посмотрел на глиняную фигуру — словно спросил разрешения продолжать. — А до этого, — повторил он, — Иной заключил союз с Тьмой, которая угрожает не только Ожидающим, но и твоим сородичам.

Он умолк в ожидании ответа.

— Я слушаю, — напряженно отозвалась я.

Значит, сейчас он служил голосом безликой глиняной фигуры. Я стала слушать.

То, что я затем услышала, оказалось загадочным, словно история, переведенная с неведомого языка. В этой истории описывалась жизнь, которую человеку было трудно вообразить. Однако я понимала, что Золан и Фарсали верят в истинность этой истории.

В незапамятные времена, когда мой народ еще не пришел в эти края, — так давно, когда здесь не жили даже маленькие темные создания, обитавшие на свете прежде людей, — этот народ, бережно хранящий останки предков в глиняных сосудах, прибыл сюда каким-то необъяснимым образом. Узнав об этом, я стала гадать, не могли ли эти существа переместиться из какого-то иного измерения. Мы, наделенные Силой, знаем об этих измерениях, но не пытаемся посещать их.

Глиняный народ бежал от своих недругов-сородичей, ибо они верили в то, что многие народы (включая и тех, кто стал обитать в Потемках) считали злом. После смерти тела их сущность могла продолжать существовать. Но среди них зародилось учение, согласно которому при желании каждый из них мог взять себе другое тело. Нужно было только покорить другие разумные существа и использовать их как новые вместилища жизни.

Из-за этого возникли распри, и многие кланы рассеялись по миру. О том, как именно эти существа оказались в Потемках, мне сказано не было.

Оказавшись в Нижнем мире, этот народ обнаружил, что сделал плохой выбор. Начались повальные хвори. Появились Сидящие. Однако отчасти их живая сущность сохранилась. Они пытались взрастить свою Силу и научились странствовать в духе, изучать, познавать. Большинство удовлетворилось таким существованием. Шли века, и глиняный народ с интересом наблюдал за тем, как менялась жизнь в Верхнем мире. Сами же они продолжали жить согласно своим заповедям — только наблюдали, а сами ни во что не вмешивались.

До тех нор, пока…

Золан поморщился, словно ему стало больно от чувства вины.

До тех пор, пока не появился он, чего он сам не помнил. Его воспоминания начинались с пещеры, где его нянчила Фарсали, где она учила его выживать, потому что тогда он был маленьким ребенком.

Весь глиняный народ учил и наставлял его. Особенно женщины. Но Тарн… Золан кивком указал на пустую скамью, стоящую рядом с той, на которой сидела круглоголовая фигура. Он умолк и сжал пальцы в кулаки, но тут же разжал.

Тарн, который был одним из вождей глиняного народа, совершил ужасный выбор. Когда Золан стал юношей, Тарн решил покинуть Потемки и посетить Верхний мир. Он попытался вселиться в тело юноши, но получил отпор. Однако Тарна нельзя было уничтожить, и его народ не мог управлять им, на него только были наложены новые охранные заклятия. Его воля была крепка, он ждал своего часа.

А потом этот неугомонный дух нашел другого жителя Верхнего мира — полубезумного отшельника. Насылая ему сновидения, Тарн привлек его к себе и превратил в сосуд своего духа, прежде чем остальные сумели этому помешать.

В то время Фарсали на время соединилась с Золаном, чтобы посмотреть, что за неприятные происшествия происходят в дальних пределах Потемок, где мог существовать вход — им для спуска в Нижний мир могли воспользоваться люди из Верхнего мира. Глиняный народ давно опасался этого, ибо они наблюдал и за жизнью людей. Однако, путешествуя в духе, они могли увидеть далеко не все. Фарсали, чье могущество равнялось могуществу Тарна, могла уйти не дальше остальных. То тело, в которое вселился дух Тарна, вскоре ушло далеко от Потемок.

Но прежде чем вождь-изменник, вселившийся в тело отшельника, покинул Потемки, он уничтожил тех, кто обитал в пещере, чтобы впоследствии не бояться, что ему помешают. Лишившись «тел», глиняные люди не могли противостоять Тарну.

Вот так Золан стал единственной надеждой Фарсали на то, чтобы уберечь обитателей Верхнего мира от злосчастной судьбы. Те разбитые сосуды, которые я видела в комнате скорби, содержали духи лишь части тех глиняных людей, которые переселились в наш мир. Некоторые из них разделяли желание Тарна заполучить новое тело и жить в Верхнем мире. И хотя Золан был способнейшим учеником Фарсали, даже он не мог отправиться наверх и последовать за темным магом, поскольку Тарн превосходил его Силой и без труда выследил бы.

Мои мысли пробились к Фарсали, и я почувствовала прикосновение этой странной женщины к моему сознанию. В прикосновении не было угрозы.

— Этот отшельник — Тарн, как вы называете его, — завоевал расположение короля и стал его придворным. Он пользуется не только колдовской Силой.

Защитник и Фарсали некоторое время молчали. Наконец последовал посыл от глиняной женщины, к которому Золан не добавил слов от себя.

«Мы почувствовали вас сразу, как только вас привезли сюда пленницами. Мы поняли, что вы не из тех, кто ищет здесь сокровища. Тарн отправил сюда один отряд, чтобы удовлетворить свою алчность, но сама земля встала на защиту».

«Значит, — прервала я Фарсали своим посылом, — мы оказались здесь по твоей воле! И это ты позаботилась о том, чтобы нас не нашли те, кто искал нас, чтобы спасти!»

— Вы бы погибли! — пылко вмешался Золан. — Это отродье гадюки, этот мерзавец перерезал бы глотку каждой из вас, если бы ему Силой не дана была мысль о том, чтобы он вместо этого отдал вас… этой стране.

Я облизнула пересохшие губы. Стало быть, мы все время были частью чьих-то замыслов. Я больше не сомневалась, что наша судьба целиком зависела от Круглоголовой. Но не могла я отрицать и то, что Маклану гораздо легче было прикончить нас, чем куда-то везти. Однако существовала участь и пострашнее смерти. Похоже, я догадывалась о том, что будет дальше.

— Вам нужно мое тело, что бы вы смогли выследить этого вашего изменника!

Круглоголовая молчала, но мои слова заставили Золана сделать шаг вперед. Он встал между мной и Фарсали, словно желал защитить ее от меня. Так же, как я ощутила гнев в пещере скорби, так и теперь я чувствовала, как закипает в сердце Золана ярость. Она полыхала уже в его глазах.

И я вновь ощутила, что эта ярость принадлежит глиняной женщине. Она словно была готова натравить на меня рассвирепевшую гончую.