Нет, мальчики, выбросьте из головы бредовую мысль. Таким способом наш убийца — «икс» — запросто расправился бы с жертвой. — Он нахмурился, припоминая былое. — Кстати, рассказы о неведомых науке газах и ядах, которые не оставляют следов, необходимо запретить законом. Я читаю их с ужасом. Если дозволяются столь возмутительные фантазии, то и убийца вполне может что-нибудь выпить и, вроде газа, просочиться в замочную скважину…

Любопытно! — воскликнул Г.М., осененный какой-то новой идеей. — Сожгите меня на костре, если я впал в поэтическое настроение или фигурально толкую возможность просочиться в замочную скважину, но поверьте, убийца фактически так и сделал.

— Да ведь замка в двери не было! — возразил Мастерс.

— Знаю, — с довольным видом согласился Г.М. — Это-то и интересно.

— Ну, с меня, пожалуй, довольно, — вздохнул инспектор после долгой паузы и, сдерживая гнев, начал совать бумаги в длинный конверт. — Понимаете, это для меня не шутка. Вполне разделяю мнение майора Фезертона. Мы пришли к вам за помощью…

— Ну-ну, не сдавайтесь, — успокоил его Г.М. — Я тоже говорю серьезно, сынок. Честное слово. Перед нами стоит вопрос, на который необходимо ответить в самую первую очередь: как был проделан фокус? Иначе мы, даже точно зная убийцу, абсолютно ничего не сможем с ним сделать. Желаете, чтобы я тут сидел и бубнил: убил такой-то, такая-то, по таким-то мотивам и прочее? А?

— Определенно желаю, чтобы вы поделились идеями, если они имеются…

— Ладно. Если хотите, можно и поболтать. Но прежде попрошу вызвать машину, которую вы обещали. Пожалуй, придется взглянуть на дом Дартворта, черт побери.

Инспектор с очевидным облегчением одобрительно забормотал, звякнул по телефону, а когда повернулся, мы снова почувствовали напряжение. Уже совсем стемнело, слышался топот ног — служащие покидали здание министерства.

— Слушайте, сэр! — напрямик высказался Мастерс. — Можно, по-моему, предъявить обвинение любому члену кружка…

— Полегче, — насупился Г.М. — Появилось что-нибудь новенькое или я чего-то недопонял? Согласно вашему отчету, вы сузили круг подозреваемых до трех человек. У двоих твердое алиби. Молодой Холлидей с девушкой Латимер сидели в темноте, держась за руки.

Мы с любопытством взглянули на него. Оживившийся Мастерс как будто налетел на преграду в совсем неожиданном месте.

— Господи помилуй, сэр! По-вашему, им обязательно верить?

— Боюсь, друг мой, вы чересчур подозрительны. Значит, вы им не верите?

— Может, верю, а может, и нет. А может быть, отчасти. Стараюсь рассматривать дело со всех сторон. Гм. Вот так.

— Хотите сказать, что они сговорились, прикончили старину Дартворта и теперь прикрывают друг друга? Закапайте себе в глаза капли, мой мальчик, первоклассные запатентованные британские глазные капли. Кроме того, вы плохой психолог. Могу привести десяток возражений.

— Хотелось бы, чтобы вы меня поняли, сэр. Я ничего подобного не говорил. Я хотел сказать, в данный момент мисс Латимер полностью предана Холлидею. Больше, чем когда-либо прежде. Может быть, сидя с ним рядом, она точно знала, что именно он встал и вышел с кинжалом, рукоятка которого скользнула по ее шее, а потом упросил ее ради Господа Бога подтвердить его алиби, а? У них хватало времени после убийства поговорить с глазу на глаз.

Возбужденный инспектор подался вперед, а Г.М. сощурился.

— Значит, — констатировал он, — поэтому вы не особо стараетесь найти юного Латимера? Ясно. Каков же ваш вывод?

— Ах! Тут нужно действовать осторожно, сэр. Не подумайте, я вовсе не утверждаю, будто это единственно верное заключение. Но я уже говорил, что стараюсь учесть все возможности. Откровенно говоря, мне не понравилось поведение мистера Холлидея. Слишком уж легкомысленное, легкомысленное и беспечное! Поэтому я ему не поверил. По опыту знаю, когда кто-то делает шаг вперед, предлагая: «Давай бери меня! Ничего хорошего тебе это не даст, но порадуйся, арестуй меня!» — чаще всего выясняется, что это блеф.

— Слушайте, — проворчал Г.М., — разве вы не понимаете? Из всех подозреваемых вы безошибочно выбираете того самого, кому трудней всего предъявить обвинение.

— Почему? Не понимаю.

— Ну, если вы согласны с моим анализом ситуации (вижу, согласны), то должны признать, что из всех сидевших на широкой зеленой скамейке для запасных Холлидей в последнюю очередь стал бы сообщником Дартворта! Сожгите меня па костре, но не могу себе представить, что Дартворт ему предлагает: «Слушай, давай хорошенько их всех разыграем. Я смогу подтвердить свой великий талант гениального экстрасенса, твоя невеста бросится ко мне в объятия…» От подобного зрелища, Мастерс, любой магический кристалл лопнет. Гораздо легче поверить в моего убийцу, проникшего в замочную скважину. Допустим, услышав подобное предложение Дартворта, Холлидей притворно пообещал помочь разыграть всю компанию, с тем чтобы в подходящий момент разоблачить мошенника. Но Дартворт скорее обратился бы с такой просьбой к вам, инспектору полиции, чем к нему.

— Как скажете, сэр. Я только утверждаю, что есть в этом деле глубоко запрятанные детали, о которых нам ничего не известно. Холлидей привел нас с мистером Блейком в Плейг-Корт в тот момент, при таких обстоятельствах, которые кажутся в высшей степени подозрительными. Похоже, будто все это было подстроено. Кроме того, у него был мотив…

Г.М. безутешно уставился на свои ноги.

— Да, вот мы и дошли до мотива. Я вовсе не стараюсь вас переиграть, мотивы интересуют меня в первую очередь. Конечно, у Холлидея имелся мотив, а откуда же тогда возникла бедная старушка Элси Фенвик? Вот что меня особенно занимает, черт побери.

— По-моему, сэр, Дартворт воспринял фразу «я знаю, где зарыт труп Элси Фенвик» как угрозу.

— Естественно, естественно. Но боюсь, вы не придаете этому большого значения. К примеру…

Тут произошло неизбежное, хотя на сей раз Г.М. не возражал против звонка.

— Машина, — проворчал он, с болезненным усилием поднимаясь с кресла.

Его рост фактически не превышал пяти футов десяти дюймов, вдобавок он сутулился, однако обмякшая туша с безжизненной физиономией целиком заполнила кабинет.

К сожалению, Г.М. упрямо носил цилиндр. В этом, собственно, нет ничего необычного — шляпа как шляпа. Он, разумеется, презирал лоснящуюся шелковую безделушку, неотъемлемую принадлежность тори, угнетателей бедняков, одинаково презирая и производимое ею комическое впечатление. Но солидная высоченная шляпа, заношенная до неописуемо рыжего цвета, служила ему талисманом наряду с длинным пальто с побитым молью меховым воротником. Он ревностно хранил верность тому и другому, категорически отвергая всякие инсинуации и выдумывая в оправдание невероятные байки. В разное время я слышал, будто это презент королевы Виктории, выигрыш на первых автомобильных гонках Гран-при в 1903 году, наследство покойного сэра Генри Ирвинга…[8]Г.М. ко многому относился без надлежащей серьезности, хотя притворялся, что это не так, но только не к своим пальто и шляпе, уверяю вас.